долой, он немного успокоился, и в голосе у него вновь прорезались авторитетные, покровительственные нотки. – Хотя… Кавказ какой-нибудь, что ли… То-то же я не врубился, как это украинский мент по-русски ни ухом, ни рылом. Слушай, что происходит, а?

– Не знаю, – солгал Сиверов. – Видно, наших сопровождающих эти ребята как-то угомонили. Ты был прав, здесь действительно полный бардак. Какие-то бандиты нерусские…

– Во-во! – подхватил Всеволод Витальевич. – Именно, что нерусские! Чего им дома-то не сиделось?

– А кого там грабить? – в свою очередь спросил Слепой. – Какой дурак через их горы рискнет с ценным грузом ехать? Вот братва и выбралась на гастроли.

О бумажке с номером машины сопровождения Глеб решил на всякий случай умолчать. Он еще не до конца определился с линией поведения, да и Всеволод Витальевич его, честно говоря, удивил: Слепой никак не ожидал, что у напарника окажутся такие слабые нервы… а заодно и желудок. Сказать ему прямо сейчас, что он участвует в спецоперации ФСБ и что вот эти двое жмуриков – только начало? Слуга покорный! Он ведь, чего доброго, захочет развернуть грузовик и рвануть от греха подальше домой, в Москву. И между прочим, в чем-то он будет прав, потому что, спасая собственную шкуру, заодно спасет бесценные полотна из коллекции Третьяковской галереи. А то, что выставка в Риме не состоится… Ну, подумаешь, выставка! Много их было, и будет еще больше, и премьер-министр Италии, надо думать, не такой дурак, чтоб не понять: выставка в очередной раз отложена в силу объективных обстоятельств…

Всеволод Витальевич стоял освещенный горящими вполнакала фарами и неловко, как женщина, держал перед собой укороченный милицейский автомат. Вид у него был совершенно обалделый, но Глеб знал, что рано или поздно шок пройдет и тогда у напарника неизбежно возникнет масса вопросов. Это все равно должно было когда-нибудь случиться, вот только ни Слепой, ни Федор Филиппович не предполагали, что так скоро.

Мимо них в сторону Киева со свистом пронеслась легковушка, мазнув светом фар по белому термоизолированному прицепу и стоящей с потушенными огнями милицейской машине. Электрический блик стремительно скользнул по вороненому железу выставленного напоказ автомата, но Всеволод Витальевич даже не шелохнулся. Вряд ли те, кто сидел в проехавшей мимо иномарке, заметили оружие; скорее всего их внимание привлек милицейский автомобиль и они тихо порадовались тому обстоятельству, что у гаишников уже есть добыча в виде большегрузного трейлера с российскими номерами. Но Глебу подумалось, что с напарником у него будут проблемы. Он оказался далеко не таким крутым парнем, как можно было решить, наслушавшись его рассказов, и Слепому оставалось лишь надеяться, что обойдется без истерик. «А зря я дал ему автомат», – подумал он между делом.

Пока Всеволод Витальевич не опомнился, следовало срочно придумать легенду и войти в образ. Глеб колебался совсем недолго. Он встал перед кабиной, широко расставив ноги, расстегнул ширинку и принялся, насвистывая, мочиться на номерной знак.

– Ты чего делаешь?! – немедленно взбеленился Всеволод Витальевич, выведенный из ступора этим кощунственным поступком.

– Номер мою, – хладнокровно проинформировал его Глеб. – Ты же его так заблевал, что цифр не разобрать.

Водитель промолчал и изумленно уставился на автомат у себя в руках. «Помогло, – понял Глеб, застегивая ширинку. – Лунатик снова превратился в человека. Знать бы только, что он выкинет в следующую минуту, этот человек…»

– Брось в кабину, – посоветовал он, кивая на автомат.

– Зачем?

– Ну, оставь на дороге, – сказал Глеб, умело имитируя легкое раздражение. – Авось кто-нибудь подберет. В хозяйстве и пулемет пригодится.

Всеволод Витальевич неуверенно двинулся к кабине. Похоже, отпустило его еще не до конца.

– Я пошарю у них в машине, – сказал Сиверов, – там наверняка есть еще оружие.

Водитель промолчал, что было на него совершенно не похоже. Глебу следовало обратить на это обстоятельство больше внимания, но у него хватало других забот. В конце концов, любой нормальный человек на месте его напарника сейчас предпочел бы помалкивать: он слишком много говорил до этого, а когда обстоятельства потребовали решительных действий, оказался не на высоте. Если бы не Глеб, которого он с самого начала пути убеждал в своем несуществующем превосходстве, Всеволод Витальевич сейчас скорее всего валялся бы в кювете с простреленной головой. Так что у него было сколько угодно поводов для молчаливых раздумий – как, впрочем, и у Слепого.

Нападение на дороге, конечно же, не было случайным. Бумажка с номером машины сопровождения, четки, исковерканная, с грехом пополам произнесенная фальшивым милиционером фраза на русском языке – все это просто не могло объясняться рядом совпадений. Кто-то, с огромным трудом изъясняющийся по-русски, по наводке перехватил «девяносто девятую» с заранее известным бортовым номером, а затем остановил и попытался захватить именно тот грузовик, который она должна была сопровождать. Совпадение? Как бы не так!

Глеб присел на пассажирское сиденье «девяносто девятой». Ему нужна была минута уединения, чтобы быстро все обдумать. Несомненно, убитые им люди были албанцами и имели самое прямое и непосредственное отношение к смерти Витторио Манчини и Слободана Драговича. Это было ясно; непонятно другое: зачем они попытались захватить грузовик с картинами уже на украинской территории, где от этого захвата им не было никакой пользы? Допустим, они собирались отогнать машину куда-нибудь подальше от трассы, в поля, и сжечь. Но зачем? Выставка, конечно, не состоялась бы, но на российско-итальянские отношения это происшествие повлиять не могло. Потому что ответственность за столь чудовищный инцидент, как полное уничтожение бесценной коллекции шедевров русской живописи, тогда легла бы на третью сторону, а именно на Украину. Какой в этом смысл?

«Все просто, – понял Глеб. – Никто не собирался уничтожать груз, по крайней мере здесь, на украинской территории. Просто этот фокус с машиной сопровождения был самым легким способом завладеть грузовиком, а вместе с ним и грузом, и всем комплектом сопроводительных бумаг, от таможенных деклараций и перечня картин до личных документов водителей – паспортов с визами, водительских удостоверений и прочего. При нынешнем уровне развития технологий привести фотографию в паспорте в соответствие со своей физиономией – плевое дело. Да и переделать лицо под фотографию не слишком сложно – достаточно вспомнить лже-Драговича, который добрался до Манчини именно таким способом. После этого грузовик с двумя крайне неразговорчивыми водителями грузится в Ильичевске на корабль и благополучно отплывает в Италию. И уже там, на итальянской территории, под защитой итальянского государства и закона, где-нибудь между