— Немного соврала, — призналась Лиза, —сказала Лаурке так: «Лампа официально нигде не служит, но на самом делеполучает хорошие деньги».

— И одноклассница не поинтересовалась, изкакой финансовой речки неработающая Лампа ведрами черпает благополучие?

— Э… э…

— Значит, спросила. А ты что ответила?

— Я тебя не выдала, — жалобно пропищалаЛизавета. — Говорю же, что обтекаемо сформулировала: «Лампуша улаживает всякиеделикатные проблемы, исполняет чужие поручения, справляется с делами, которыеникому не по плечу».

Около часа дня я вошла в здание школы, гдеучится Лизавета, и наткнулась на тощую тетку в темно-синем костюме.

— Куда прете? — «ласково» осведомилась она.

   — Хочу посмотреть расписание, —спокойно ответила я.

— В дневнике у своего ребенка изучайте, — ещесильней посуровела мадам.

— Очень хорошо знаю, что у девочкифизкультура, — мирно продолжила я, — только моя дочь из-за проблем со здоровьемосвобождена от прыжков и бега, а…

— Нельзя по школе в обуви ходить, — перебиламеня педагог. — Глистов нам принесете на ногах.

Я временно лишилась дара речи. А как бы вывозразили на выдвинутый аргумент? Сообщили бы, что кишечные паразиты в морозгибнут?

— Если нужно вызвать ученика, объявляйте порадио, — довершила выступление училка.

— Это как? — удивилась я.

— Ступайте в рубку и просите радиста. Услугастоит пятьдесят рублей.

— И куда идти? — обрадовалась я.

— По лестнице на третий этаж.

— В сапогах?

— Хотите босиком?

— Нет, конечно, но вы только что говорили проглистов, — не к месту напомнила я.

— Вы же по делу, — скривилась тетка, — и заденьги, следовательно, имеете право. Вот просто так — к примеру, в библиотеку —нельзя.

Пораженная до глубины школьными порядками, яподнялась на третий этаж, увидела дверь с надписью «Радиоузел» и наткнуласьвзором на паренька чуть старше Кирюши.

— Объяву сделать? — обрадовался он. — Щанарисуем. Только сначала баклана в кудрях давайте.

   — Кого? — удивилась я.

Ей-богу, в учебном заведении творится нечтоневообразимое. Паренек усмехнулся, потом вынул из сумки кошелек, вытащил изнего стодолларовую купюру и, ткнув грязным пальцем в портрет, смотревший сассигнации, пояснил:

— Во, баклан в кудрях. Или не видали такого?

— Насколько знаю, услуга стоит пятьдесятрублей, — твердо заявила я.

Парень с самым недовольным видом вернулассигнацию на место, придвинул к себе микрофон и спросил:

— Ну, чего говорить?

— Лауру Антонову просят срочно подойти крадиорубке.

«Диджей» откашлялся, щелкнул тумблером искороговоркой бормотнул нечто типа:

— Луруантовапросяподокрубру!

Потом он вернул рычажок в исходное положение илениво протянул:

— Усе. Ступайте. Нельзя в рубке постороннимнаходиться. Приказ Александра Григорьевича, директора.

— Вам придется повторить объявление, —возмутилась я. — Причем сделать его следует четко, ясно, членораздельно, а небубнить, словно на вокзале.

— Нет проблем, — без капризов согласился юношаи сделал выразительный жест указательным и большим пальцами.

— Уже заплатила, — напомнила я.

— За один раз.

— Вы с ума сошли! Пролаяли нечто непонятное!

— Кому надо — поймет.

— Скажите снова.

— Полтинник, — уперся радист. — И вообще, ясразу предложил: гоните баклана в кудрях, тогда хоть до утра талдычить стану, свыражением.

— Вымогатель! — рассердилась я.

— Ну и ступайте отсюда, пока охрану не позвал,— скорчил рожу радист.

Кипя от возмущения, я вылетела из рубки, горяжеланием немедленно отправиться к директору и потребовать от АлександраГригорьевича объяснений. При прежнем руководстве в учебном заведении царилисовсем иные порядки. Впрочем, может, новый педагогический начальник не в курсепрайс-листа на услуги радиорубки?

— Здравствуйте, — послышался тоненький голос.

Я вздрогнула, повернула голову и увиделаболезненно полную девочку, одетую в бесформенный балахон темно-серого цвета. Несчастныйребенок явно болен! Кожа на лице имела землистый оттенок, под глазами чернелисиняки, а губы были фиолетового оттенка. Хотя, похоже, наивная девочка решилаприукрасить себя и воспользовалась совершенно не подходящей для нее косметикой.Интересно, куда смотрит мать толстушки? Сначала позволила дочери разъесться дочудовищных размеров, а теперь не желает помочь ребенку привести себя в порядок.

— Я Лариса Антонова, — представилосьнесчастное существо, — по радио попросили сюда прийти. Это вы меня звали?

— Да, деточка, — ласково ответила я. — Менязовут Евлампия Романова, можно просто Лампа. Думаю, ты обо мне от Лизы слышала.

— Много раз, — улыбнулась школьница. — Вы вФСБ служите. Там интересно, да?

Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Вот так,на пустом месте, и рождаются сплетни.

— Нет, я вовсе не являюсь разведчиком.

— Да? — с недоверием протянула Лаура. — АЛизка другое рассказывала.

— Думаю, ты тоже иногда фантазируешь, —улыбнулась я. — Про мастера спорта по гимнастике, скажем, и про золотые медали.

Щеки Ларисы вспыхнули огнем, очень быстрояркая краснота захватила лоб, уши и перешла на шею.

— Это правда, — тихо сказала девочка, — у меняимеются звание и награды. Могу их показать.

— Не подумай, что намекаю на некие физическиеособенности, — осторожно сказала я, — но, согласись, трудно представить тебя наковре, выполняющей сальто или иное упражнение. Для гимнастики огромное значениеимеет правильный вес. Впрочем, я понимаю, отчего ты придумала…

— Всегда говорю только правду, — перебила меняЛариса.

— Хорошо, — кивнула я и сменила тему: — Тогдаответь: свечка в виде кошки на самом деле приехала из Парижа?

На лицо школьницы наползло выражениеневероятного изумления. Сообразив, что девочка забыла о сделанном презенте, ярешила напомнить ей ситуацию: