— Видите ли, — спокойно пустилась я вобъяснения, — Лиза Романова не является кровной родственницей своей нынешнеймамы Кати, а я, хоть и считаюсь тетей девочки, не сестра Катюши. Просто судьбапошутила и столкнула вместе двух однофамилиц, которые стали друг другунастолько близкими людьми, будто родные. А уж как у нас появилась Лизавета, этовообще детективная история, боюсь, вы не поверите, узнав подробности [4].

— Всякое случается, — согласилась Мэри ибыстро спросила: — Что привело вас ко мне? Надеюсь, девочки не поссорились? Мнебы этого очень не хотелось, Лизочка душевная, тонкая, она единственная из всегокласса пожалела Ларочку. Вы, конечно, в курсе проблем моей дочери?

Я кивнула:

— Подростки жестоки.

— Ларисонька впервые столкнулась с неприязнью,— вздохнула Мэри и спохватилась: — Извините, держу вас в дверях, проходите…Чай, кофе?

— С удовольствием выпью чашечку цейлонского, —кивнула я.

— Чудесно, — обрадовалась Мэри, — наши вкусысовпадают.

На маленькой, но уютной кухне мне подаликружечку из тонкого фарфора, и напиток оказался замечательным. Кекс, лежавший ввазочке, был очень свежим, а печенье, горкой громоздившееся на серебрянойтарелочке, хозяйка, похоже, испекла сама.

— И когда вы только все успеваете! — искренновосхитилась я. — Работаете, дом содержите, да еще делаете бисквиты…

Мэри рассмеялась:

— Провинциальная привычка. У нас вНовоклимовске женщины рукастые и быстрые. Темп жизни, правда, иной, не бегом,как в Москве, а шагом ходим. Я, когда сюда переехала, никак привыкнуть немогла. Город такой огромный, а Новоклимовск за час из конца в конец пешкомпройти можно. Я сначала везде опаздывала: назначат мне встречу, и я по привычкеза полчаса до свидания начинаю собираться. Спущусь в метро, и ужас охватывает:господи, ну и дура, ведь не успеть!

Я молча пила чай и ела невероятно вкусное печенье,а Мэри рассказывала свою биографию.

Родилась и жила она в Новоклимовске. Там жезакончила школу и поступила в институт, на заочное отделение. Очень уж Мэри нехотелось отрываться от родных корней. Дочь этнического немца, Мэри с пеленокболтала на языке Гейне и Гёте, а ее папа Вальтер за всю свою жизнь так и неизбавился от акцента, в минуты же особого волнения и вовсе забывал русский.Мама тоже в совершенстве «шпрехала» [5], и в доме Антоновых чаще звучало«meine liebe», чем русский аналог «дорогая».

Кстати, папа Вальтер, естественно, не былАнтоновым, но он очень хорошо понимал, какие сложности грозят жене, если тастанет писать в анкете «Лаура Петровна Вайнштейн», поэтому взял фамилиюсупруги. Многие знакомые звали его Владимиром и не предполагали о его немецкихкорнях, а из-за акцента считали прибалтом.

Детство Мэри прошло счастливо. Папа хорошозарабатывал, мама тоже приносила отличную зарплату — Лаура Петровна была тренеромпо гимнастике, и команда города Новоклимовска регулярно побеждала насоревнованиях. Одно время мама хотела сделать из Мэри чемпионку, но у дочериоказалась неподходящая фигура, слишком высокий рост, плохая растяжка. В общем,к спортивной карьере Мэри была абсолютно негодна, но девушка совершенно нестрадала от того, что не оказалась на пьедестале почета. Тренировки вызывали уМэри зевоту, она быстро уставала и не желала, как другие мамины ученицы,терпеть неизбежную боль. В конце концов Лаура Петровна со вздохом сказала ей:«Ладно, учи немецкий», — и девочка с радостью прекратила походы в спортзал.

В семнадцать лет Мэри поступила в московскийинститут, но в столицу она ездила всего два раза в год. Город пугал шумом ихолодной деловитостью, жить в родных пенатах с любимыми родителями намноголучше, чем голодать в общежитии. Мэри не была амбициозна, ей не виделась во снестолица в качестве места постоянного проживания.

Когда Мэри перешла на третий курс, папаВальтер скончался от инфаркта. Лаура Петровна поплакала и с утроенным рвениемпринялась за работу. Надо сказать, что женщина к тому времени преуспела — еевоспитаницы гремели на всю страну, прославляя город Новоклимовск. ЛаураПетровна несколько раз получала более чем лестные предложения — ее приглашалиперебраться в Москву, в северную столицу, в Киев, Минск… Все хотели иметь усебя легендарного тренера, но Лаура Петровна лишь улыбалась и говорила: «Гдеродился, там и пригодился, останусь на месте».

Мэр Новоклимовска очень ценил Лауру Петровну,городская администрация осыпала Антонову подарками: роскошный загородный дом,машина, льготы по оплате коммунальных услуг…

В общем, несмотря на кончину Вальтера, еговдова и дочь жили, ни в чем себе не отказывая. Кстати, Мэри не висела камнем нашее у матери — еще будучи студенткой, она стала сотрудничать с крупнымиздательством и получала за свои переводы вполне приличные гонорары. Антоновыказались — да и были на самом деле — беспроблемной семьей. Даже то, что Мэриродила вне брака дочь, не погасило радости, наоборот, Лаура Петровнавоскликнула:

— Дети — это прекрасно. Кто у нас отец?

— Давай считать, что его не было, — попросилаМэри. — Непорочное зачатье.

— Хорошо, — кивнула мать и более не задалаМэри ни одного вопроса.

Новорожденную назвали Ларочкой.

Едва внучке исполнилось четыре годика, бабушкапривела ее в спортзал, и тут всем стало понятно: крошка — восходящая звезда.Ларочка оказалась не по годам трудоспособной, упорной и невероятночестолюбивой, она хотела побеждать и только побеждать, ради медали девочка былаготова тренироваться день и ночь.

Очень быстро она превратилась в лучшуюгимнастку. Однако в девять лет Лара вдруг стала быстро расти. Увидав, что дочьза лето вытянулась на семь сантиметров, Мэри испугалась: если рост пойдетподобными темпами, то Ларочкина карьера гимнастки может прерваться в самомрасцвете.

Лаура Петровна тоже казалась озабоченной. Но всередине августа бабушка съездила по делам в Москву, вернулась из столицы оченьвоодушевленная и заявила внучке:

— Есть комплекс упражнений, не скрою, оченьтрудных, но он остановит рост и одновременно придаст силу.