А Россия… Россия все еще подо льдом. На днепромерзающего океана.

Я зябко дрогнул всем телом, захлопнул окно и поспешил квыходу. Я не хочу оставаться на дне. И постараюсь вытащить на поверхностьвсех, кого смогу.

Белович и Лукошин по моей просьбе обзванивали идоговаривались с членами бюро партии о срочной встрече, а я обложилсясправочниками и работал с утра до ночи. Правда, в современном мире это«обложился справочниками» звучит уже непонятно: просто я пошарил в Интернетерасширенным поиском и насбрасывал в отдельный файл множество фактов, что стануткирпичиками в моем спешно сооружаемом здании.

За день до сбора членов бюро ко мне зашел Белович, привычноподтянутый, в белой рубашке и с умело повязанным галстуком, очки придаютстрогость и академичность, поинтересовался:

– Ну что, Борис Борисович, готовы? Или признаетесь, чтоляпнули сгоряча? В полемическом азарте?

– Ни в азарте, ни в угаре, – ответил я. – Мы необращали внимания на многое, что творится в мире, занятые какой-нибудь мелкойхренью, вроде писсуаров на улице, а за это время уже не только грозные тучинадвигаются, уже пахнет порохом от всех границ!.. Увы, Василий Маркович, вдругих партиях неглупые люди, я не скажу, что у нас самые талантливые, но то,что у нас те, кто сперва заботится о Родине, а потом о себе, – скажу!..Почему Паприщенко, директор Стратегического Центра Глобальных Исследований, онже замруководителя партии «Россия – великая страна!», не заметил того, чтозаметил я? А потому, что все его помыслы на том, чтобы из замруководителя статьруководителем!.. И уже самому красоваться на первых страницах газет,давать интервью по жвачнику, выстроить виллу не в Подмосковье, а в Испании, ато и купить там старинный замок…

– Зачем? – спросил Белович непонимающе.

– Для понтов, – ответил я раздраженно. – Он тоже,несмотря на интеллект, всего лишь человек!.. С желудком и мочеполовой системой.

– Человечек, – отмахнулся Белович.

– Если по уму – человечище, – поправил я, – апо душонке – человечишко. У нас же в РНИ все горят стремлениемпринести пользу России, разве не так? И если я сумею найти нужные слова,правильно обрисую ситуацию, то сможем переломить общее мнение.

Он кивнул, хоть и несколько замедленно, все еще сомневаясь,пойдет ли наш актив на такое радикальное изменение линии всей РНИ, сказал нерешительно:

– Это впервые мы отходим от проблем собственно России.

– Нет, – возразил я, – Россия – не отдельнаяпланета в пространстве. Мы отходим от мелких проблем, даже не проблем, апроблемок и всяческого мусора, в котором хотят утопить нашу партию. Самикопаются в этом мусоре – ладно, хотя я, как гражданин России, должен быжелать, чтобы и «Россия – великая страна!» выбралась из мелочовки изанялась решением крупных проблем… но я, правда, как человек с нормальнойпсихикой, доволен, что им дерьмо все еще залепляет глаза, а мы уже взлетели!

Он хмыкнул, губы тронула легкая улыбка.

– Стыдно признаться, но я… тоже.

– Видишь ли, у Штатов несомненный технологический перевес,но это сейчас, сегодня. Китай уверенно догоняет заокеанского соперника.Аналитики говорят, что экономическая мощь сравняется через три года, а потомКитай начнет уходить вперед. С этого времени он и начнет разворачиватьсвой собственный противоракетный зонтик над всем Китаем, а его вооружениеперестанет уступать американскому. К сожалению, Штаты ничего не смогут сделать,ибо Китай по-прежнему будет воздерживаться от любых прямых завоеваний, авлияние будет наращивать за счет проникновения своих жителей в Россию, арабскиестраны, Пакистан и даже Турцию, где они смогут взять под свой контрользначительную часть экономики. К тому же Япония обрастет такими мускулами, что…Собственно, она уже сейчас в состоянии выйти из-под полного контроля Штатов!Когда это произойдет…

– А произойдет?

– Обязательно, – сказал я с убеждением. – Другоймир, Василий. Это Англия или даже вечно фрондирующая Франция могли бы не выйти,все-таки общая платформа, а Япония… Это даже не христианский мир. Они выйдутобязательно. И при первой же возможности поборются за лидерство.

Он хмыкнул.

– Как уже борются в жестоких торговых войнах.

– Эти войны становятся все ожесточеннее, – согласилсяя. – Штаты душат Японию торговыми санкциями, стараются не дать ейусилиться сверх разумного, но японцы, сам видишь, оскорблены таким отношением илелеют надежду на реванш. Только реванш будет не в торговле, а в военнойобласти! Это будет кошмар для всех жителей заокеанской державы: там все ещепомнят Перл-Харбор.

– Японцы уже не те, – заметил Белович.

– Да, – согласился я, – внедрение заокеанскогообраза жизни сделало свое дело, благородные самураи остались в фильмах. Однаковоевать все равно смогут.

– По-штатовски?

– Да. Недаром же они охотнее всего разрабатываютвсевозможные модели роботов!

– Ну, до роботов далеко…

– Однако высокоточное оружие конструируют вовсю!

– Но не производят… вроде бы.

– Во-первых, как ты верно подметил, «вроде бы», а во-вторых,при их экономической мощи могут за пару месяцев наладить производство ядерногооружия и начать строить межконтинентальные ракеты сразу в пяти городах страны.

Он вздохнул.

– Япония придет позже… По-настоящему сейчас Штатампротивостоит только наш недавний союзник и вообще «русский с китайцем –братья навек». А мы в глубокой…

Я поморщился.

– Василий, ты слишком часто это говоришь.

– Да? Наверное, все еще не могу поверить. Уж очень хорошопомню по школьным учебникам, как помогали Китаю… это была такая беднейшаястрана из сплошных деревень. Нищая и вечно голодающая… Так вот, Китай ужеутвердился как хозяин всей Азии, а теперь старается утвердиться и как мировой лидер.Да, сейчас двуполярность… Но, боюсь, скоро мир снова станет однополярным.Только во главе будет уже не Америка, не Америка…

– Мы снова, – ответил я, – снова у руля мировойполитики, как это ни странно! Именно Россия снова может резко изменить карту мира,расстановку сил… да что там сил – цивилизаций! И навсегда изменитьбудущее.

Он сказал невесело:

– Одна из невеселых заповедей политика: лидеру политическойпартии гораздо труднее удовлетворить своих друзей, чем бороться с врагами.

Я вздохнул.

– Это я уже усвоил.

– В самом деле усвоили, Борис Борисович?

– Ощутил на своей шкуре, – поправился я. – Можетбыть, скоро запомню, что это и есть норма.

Он покачал головой.

– Для политика вы недостаточно гибкий человек. У политикахребет должен быть гуттаперчевый. Вот вам еще одна несокрушимая заповедь:партия по природе своей крепче держится за свою неприязнь, чем за своипринципы. Потому от неприязни к Штатам отказаться будет трудно, очень трудно.Все та же ситуация с коровой соседа.