– Это у себя! А здесь прежде всего осознают себякитайцами, а уже потом – кто из них на стороне закона, а кто против. Эх,нашим бы такое осознание общности нации…

В комнате уже негромко переговаривались, указывали накарту кто глазами, а кто и пальцем, прислушивались ко мне, а Троеградскийпробормотал громко:

– Не думаю, что Китай и Япония такие уж союзники… Да, сейчасу них общая цель, наброситься на Дальний Восток, но Китай помнит, что только воВторой мировой войне японцы убили больше двадцати миллионов китайцев.

– Что для Китая пустячок, – сказал из второго рядавысокий блондин арийского типа, красивый и голубоглазый.

Я посмотрел в его сторону с неодобрением старшеготоварища.

– Это ни для кого не пустячок. Прежде всего – это оскорбление.А китайцы, несмотря на их поклоны и льстивые улыбки, к оскорблениям весьмачувствительны. Кроме того, помнят, сколько миллионов японцы погубили междудвумя мировыми войнами… Нет, сколько погубили, никто не знает точно, в тевремена подсчеты не велись, но известно, что японцы, как высшая раса,третировали китайцев, унижали, обращались как с недочеловеками… Думаете,китайцы им это простят?

– Старая мудрая нация, – ответил за блондинаТроеградский. – Простят.

– Спишут на прошлое, – поддержал и Чуев. – Мол, задавностью лет…

Я возразил с нажимом:

– Знаете, мне нет дела, погрызутся над моим трупом или нет.Я хочу, чтобы Дальний Восток остался российским. Сейчас это очень трудносделать без поддержки… будь она проклята!.. Америки.

Троеградский сказал резко:

– Ее поддержку можно получить и не прибегая к такимэкстренным мерам, как присоединение к Америке в качестве ее пятьдесят первогоштата!..

Я вздрогнул, Троеградский сказал это очень резко, сапломбом, после этого я должен тут же упасть, как раздавленный катком: такое наменя подумали! – однако ужас в том, что именно такая мысль и зреет в моейголове. И кто-то из наших, Белович или Лукошин, уже проговорились о моейидее.

Они умолкли и обратили на меня взоры. Я прокашлялся, тожедокладчик, потерял контроль над аудиторией, а так сразу же начинается базар,сказал горько:

– Товарищ Троеградский, как ни скверно это признавать, прав.Позвольте обратить ваше внимание на тревожное сообщение аналитиков, которое те,кому надо обращать внимание, стараются вовсе не замечать: страшно. И неуютно.И непонятно, что делать, а делать надо. Тревожность в том, что пришлицифры ежегодного пересчета военного потенциала стран. Мы привыкли, что впередивсегда два сверхгиганта: США и СССР, так через годы и шли США иРоссия, хотя разрыв между ними увеличивался, но все равно было далеко дотретьего номера Франции, а затем – Англии, Германии, Израиля и других.

– А сейчас? – спросил с интересом Троеградский.

– Сейчас на втором месте Китай, на третьем – Россия, начетвертом – Индия, на пятом – Пакистан и только тогда Франция,Англия, Германия… Хуже всего то, что все аналитики, не сговариваясь, да и немогли сговориться: представляют разные страны и блоки, каждый делает для своейстраны, так вот эти аналитики отметили, что Китай как бы поневоле вышел навторое место, обогнав Россию, хоть и ненамного обогнав. На самом же деле ондаже США может догнать в два-три года, но сознательно этого не делает!

На лице Троеградского откровенное недоверие, губы выпятил,слегка откинулся назад, отчего взгляд получается как бы свысока, хотя это онсидит, а я стою.

– Да, – сказал я с нажимом, – китайцы умеютучиться на чужих ошибках. Перед глазами пример СССР, что не смог отказаться отсоблазна стать сверхдержавой, принял вызов и… подорвался под такой тяжестью!Китай мог бы, но… предпочитает догнать и перегнать Штаты спокойно, без рывков.Полтора миллиарда человек, стабильный рост экономики, по всей стране строятсязаводы, оснащенные самой новейшей технологией, – где-то через пять-семьлет военный потенциал Китая сравняется со штатовским, а потом начнетсястремительный обгон. И опять же – без надрыва, без задержки дыхания ивыкатывания глаз на лоб, как случилось в России. Все-таки полтора миллиардачеловек – это не четверть миллиарда, как сейчас в США. Да и выкладыватьсякитайцы умеют лучше, чем штатовцы. Каждый штатовец гребет прежде всего длясебя, любимого, а китаец – для своего муравейника!.. Словом, предстоитсамая великая битва в истории человечества: битва цивилизаций. Битвахристианского мира с миром Востока, где в стремлении свалить Запад объединяютсясейчас ислам, конфуцианство, буддизм и прочие восточные мировоззрения…

Чуев сказал громко:

– Борис Борисович, не перегибайте! Восточные мировоззренияне играют существенной роли в тех странах.

– Играют, – возразил я. – По своему духу восточныемировоззрения несовместимы с наукой и научной мыслью. Не случайно и доныненикакие фундаментальные исследования в странах Востока не ведутся. Там лишьфункционируют заводы, построенные по технологиям Запада, да вносятся мелкиеусовершенствования в дизайн и технологию. Но абсолютно все открытия каксовершались, так и совершаются на Западе. И если Восток в своемпротивостоянии победит, то прогресс остановится! Я уже не раз говорил, чтои через сто тысяч лет ничего не изменится. Разве что говорить наши потомкибудут по-китайски… А теперь я наконец перехожу к главной теме, к которой всеникак не решался перейти… Да и сейчас, честно говоря, меня просто трясет отосознания того, что я собираюсь произнести…

Они замерли, перестали переговариваться, многие дажеподались вперед, ибо мой голос упал почти до шепота. Всем видно, что я мнусь,краснею, вспотел, сейчас бы выглядеть орлом, сильным и уверенным в себе, но ячувствую себя вытащенной из пруда курицей.

– При нынешней расстановке сил, – сказал я, – винтересах России мы должны поменять курс в отношении Соединенных ШтатовАмерики. При всем своем хамстве, дурости и даже с учетом того неисчислимоговреда, который принесла Америка России, сейчас она сражается на восточномфронте и за нас тоже. Мы должны ее поддержать так же, как в свое время Россияподдержала борьбу американского народа за свободу и независимость, послав к ееберегам свой военный флот.

В напряженном молчании Чуев нервно хохотнул:

– Что вы конкретно предлагаете? Послать наш флот, чтобысовместно со штатовским бомбардировал арабские страны? Но это не в нашейкомпетенции!

Я покачал головой.

– Нет. Не это. Я уже указывал, что Восток набираетвоенную и экономическую мощь очень быстро. Это ощутила не только Америка, но имы, на чьи границы с Востока оказывается мощное давление. Америка нуждается внас, мы нуждаемся в Америке, но вместо того, чтобы объединить усилия, мыдеремся, на радость Востоку. Я предлагаю, если уж совсем конкретно, начатькампанию за присоединение России к Америке! К Штатам. В качестве ли пятьдесятпервого штата или на другой основе, но, чтобы навсегда покончить с этой борьбойв одной, по сути, семье, заявить, что в России отныне не будет самостоятельногоправительства, не будет собственной внешней политики, а будет один народ, однасемья, одна промышленность, одна армия!