Еще один коридор.

Дверь — разлетевшаяся от удара Элисы.

Узкая улочка, над которой почти сомкнулись крыши домов.

Мы не бежали — тут было трудно бежать. Да и Рудольф едвапереводил дух.

— Что же в тебе такого… важного? — задыхаясь, спросил он. —Господи… если бы я знал ответ!

— На какой вопрос? Убивать меня или нет? — спросил я находу. Кардинал не ответил, но сбился с шага.

Опять доносились выстрелы в небе — и клекот ожившихгоргулий. Я представил, как все это выглядит для богобоязненных жителейВатикана. Конец света, не иначе…

— Еще сто метров и направо, — сказала Элиса. — Там казармыполиции. Будет легче. Держитесь, ваше преосвященство.

Кардинал остановился, посмотрел на нее. И неожиданно сказал:

— Я… отменяю приказ.

— Даже если его возьмут в плен? — Элиса бросила на менямимолетный взгляд.

— Если есть хоть тень сомнений… — Он не договорил.Перекрестился. И повернулся ко мне: — Кирилл… Найди сердце тьмы. Даже уабсолютного зла должно быть сердце.

Я лишь кивнул.

Мы снова быстрым шагом шли вперед. Первой из переулкавыглянула девушка-гвардеец. Оглянулась, махнула нам рукой. Мы вышли вслед заней на маленькую площадь между домами. У неработающего фонтана лежалочудовищное измятое тело, сочащееся кровью, — сбитая с неба горгулья. Но враговне было.

— Что-то… что-то не так… — прошептал кардинал, озираясь. Песна его руках вдруг зарычал, встряхнулся и привстал. Потянул носом воздух. И,оскалившись, стал медленно подбираться к совершенно пустому газону. Трава нагазоне была вытоптана, будто по ней долго катались в схватке…

Но врагов не было…

Не было.

Не было видно!

— Это засада! — закричал я, хватая кардинала и дергая всторону.

Ошибкой было думать, что технологический уровень Аркана —это уровень нашей Земли. В принципе это демонстрировали уже работоспособныереактивные ранцы, над созданием которых наши вояки бьются многие десятилетия,но дальше показушных игрушек для удивления власть имущих не дошли.

Аркан имел на вооружении и другую мечту наших македонских инаполеонов: невидимость.

Над лужайкой будто встряхнули зыбкое прозрачное полотнище —и в воздухе проступили силуэты солдат. Их было с полдюжины. В руках у некоторых— автоматы, у двоих — громоздкие толстоствольные пушки. Господи, гранатометы,что ли? Или огнеметы?

Старый пес кардинала беззвучно взвился в воздух. Но то ли онбыл слишком стар, то ли функционалы превосходили его по всем статьям. Они дажене стали стрелять. Один выступил вперед — и в воздухе ударил собаку прикладомавтомата. Глухой удар — и пес беззвучно упал в траву.

Послышался голос:

— Не надо излишних жертв. Мы не имеем претензий к властям инароду Тверди. Мы требуем выдать нам преступника.

Мой взгляд обежал солдат.

А ведь говорили не они! Даже сквозь стекла, опущенные скасок, я видел, что губы солдат неподвижны.

Кто-то еще оставался под покровом невидимости.

Рудольф медленно вышел вперед. Посмотрел на свою собаку,покачал головой.

— Твердь не выдает тех, кто просит убежища. Если вы в чем-тообвиняете этого человека, то мы требуем доказательств.

— Доказательства были даны.

Да, сомнений не оставалось. Кто-то еще предпочел остатьсяневидимым.

— Это не доказательства. — Рудольф покачал головой. — Опыт наших…отношений не позволяет мне верить пустым словам. С демагогией идите на Демос.

— Вы погибнете, а его мы заберем.

Рудольф кивнул. И с нескрываемым облегчением произнес:

— Да, я был прав. Он нужен вам живым. Кирилл, беги!

Меня не пришлось упрашивать. Я метнулся вправо, туда, гдедругая узкая улочка уводила к полицейским казармам.

И вслед мне громко ухнула пушка в руках солдата.

Гибкая пластиковая сеть накрыла меня лишь краем. Но этогохватило — тонкие нити спеленали ноги. Я рухнул — и увидел, как в свой последнийбой бросились три девушки, две в ярких нелепых мундирах, а одна — в еще болеенелепом сейчас легком платье…

Застучали автоматы. После того, как я упал, они уже небоялись стрелять. Никто из этих девчонок, обученных защищать кардиналов, дажене успел добраться до солдат. Наверное, против самых тренированных земныхсолдат у них оставались шансы. Против функционалов или напичканныхстимуляторами арканцев — никаких.

Они упали, а Рудольф стоял, покачиваясь и раскинув руки,запрокинув голову в небо и будто что-то там выискивая. Я видел, как изпрорванной на спине сутаны толчками крови убегала жизнь.

Потом кардинал, отвечавший за внешнюю безопасность Тверди,рухнул на землю своего непокорного мира.

Прошла секунда, другая, будто они опасались, что мертвыевстанут. Повинуясь какой-то команде, двое солдат поднялись и пошли ко мне.

Мертвые не встали. А вот сбитый ударом приклада песдернулся, вскинул голову — и последним движением вонзил крошечные зубы втяжелый высокий ботинок идущего мимо солдата.

Тот заверещал — так, как не станет верещать ни один солдат вмире, которого сквозь дубленую кожу ботинка укусил зверек весом от силы в трикило. Закрутился на месте, отбросив автомат и болтая в воздухе ногой с висящейна ней собакой. Ногу раздувало — так раздуваются мультяшки в веселомдиснеевском мультике, когда кто-нибудь засунет в них насос. Но в отличие отмультяшек солдату уже ничего веселого не светило. Крик перешел в хрип, ираздутое тело рухнуло на траву.

— А зубы у крысы пропитаны цианистым калием… — прошептал яфразу из старого фильма, пытаясь выпутать ноги. — Цианистым калием, ядом…

Конечно, зубы терьеру скорее подарила какая-то змея, ставшаястараниями генетиков еще смертоноснее, чем в реальности. Но ничего, кроме этойстарой фразы, в моей голове сейчас не вертелось.

— Ядом… ядом… — прошептал я.

— Они убили кардинала! — вдруг раздалось сверху. Набалкончике одного из домов стояла женщина, самым натуральным образом выдирая усебя волосы. — Они убили кардинала!

И через миг события приобрели совсем другой оборот.

Жители, как бы они ни были напуганы, под кровати незабились, затаились у окон и балконов. В схватку гвардейцев и непонятныхпришельцев они бы, возможно, и не стали встревать. Но вот убийство кардинала ихвсколыхнуло.