— А на крыше что делали? — спросил капитан, подождав,не расцветит ли Мазур свою историю деталями покрасочнее.

— На какой крыше?

— Видел сержант, как вы с крыши спрыгнули, — устало,даже вяловато поморщился капитан. — И как это вы ухитрились в том проходике ссотрудниками разминуться, если на крыше не лежали?

— Не лежал я на крыше…

— А если сравнить ржавчинку с куртки и с крыши?

Мазур решил помолчать — крыть было нечем.

— А возле трупа что делали?

— Возле какого трупа? — возопил Мазур.

— Собака прямо к вам вывела…

— Дура она, ваша собака, — сказал Мазур. — Первыйпопавшийся след нюхнула…

— Хватит, — сказал капитан веско. — Тут вам, дорогойтоварищ ученый, не Питер, тут врать надо умеючи… Придется вам до утра поскучатьна нарах, а утром…

Даша встала, шепнула ему что-то на ухо. Капитан поднял нанее глаза, выслушал, хмуро обозрел Мазура, пожал плечами:

— Мое дело маленькое… Если такая необходимость… — инехотя встал. — Андрей, ты тут побудь…

— Да нет, сержант пусть лучше в коридоре подождет, —сказала Даша. — Ничего-ничего, справлюсь…

— Так оформлять его будем?

— Видно будет…

Оба милиционера вышли, и Мазур остался тет-а-тет с рыжейкрасавицей. Взял со стола свои сигареты, закурил. Даша пересела за капитановстол и рассматривала Мазура с непонятным выражением лица. Не похоже было, чтобыона куда-то торопилась или сгорала от нетерпения.

— Требую адвоката, — сказал он, подумав.

Даша тяжко вздохнула, полистала его паспорт, бросила настол:

— У меня профессиональные рефлексы зудят при виде вашейлипы…

— Простите? — вежливо произнес Мазур.

— Вам не кажется, господа хорошие, что вы себе чересчурмного позволяете?

— Почти согласно классику, — сказал Мазур. — Совершенноне вижу, почему бы благородному дону…

Она вновь вздохнула, поджала губы:

— А они, — мотнула она головой в сторону двери, — васмогут и в самом деле посадить до выяснения всех моментов. Или за плюху сержанту.Имеют полное право, а я над ними не начальник…

— Интересная прелюдия, — сказал Мазур. — Вы, часом,меня не вербовать ли собираетесь?

— Если честно, хотелось бы… — созналась она. — Только,судя по вашему спокойствию, не дадут проявить здоровые звериные инстинкты нимне, ни кому-то еще… А? Была подстраховочка? И сейчас выручатели нагрянут?

— Никого я не убивал, — сказал Мазур.

— Не верю я вам, — сказала она столь же искренне. —Могли и пристукнуть. Знаю я вашу контору… Учена.

Мазур промолчал. Уверять ее, что он не имеет, в общем,отношения к глаголевской конторе, было, во-первых, несолидно, во-вторых, простосмешно. Не поверила бы. Он бы на ее месте ни за что не поверил.

— Ну, посадите меня, — сказал он. — Кто ж тогда в водуполезет? Вас тоже отчего-то страшно интересует, что там, под водой… Междупрочим, у нас завтра по плану спуск к «Вере». И вы, насколько помню, опять снами плыть собираетесь…

— Пальчики у вас снять, что ли? — спросила оназадумчиво. — Здесь все необходимое есть.

— Зачем? — пожал плечами Мазур.

— Ну, может, всплывет что-то интересное, буду хотя бызнать, можно ли вас привязать к каким-то прошлым непоняткам.

Мазуру эта идея страшно не понравилась — всплывали не такдавно его пальчики в Шантарской губернии при весьма пикантных обстоятельствах…

— А музей, случайно, не вы спалили? — поинтересоваласьона.

— Ага, — сказал Мазур. — И патриаршую ризницу ввосемнадцатом тоже я ограбил, неужели моего почерка не просекаете? — Он пожалплечами и спросил мирно: — Даша, чего вы от меня, собственно, хотите?

Она досадливо отмахнулась:

— Да ничего я не хочу от вас конкретно. Что с васперсонально взять, с пешки? — Похоже, она и не пыталась его оскорблять, простодумала вслух. — Просто злость берет… — Она резко повернула голову,прислушалась, печально ухмыльнулась. — Ну вот, спасательная команда прибыла,клянусь честью…

Мазур напряг слух и тоже различил в коридоре взвинченныйтенорок мэра, что-то вещавшего громогласно и раздраженно. В следующий миг вкабинет, показалось, вторглось невероятное количество народа, там сразу сталотесно.

Потом, правда, выяснилось, что вошедших не так уж и много —мэр, Кацуба, хмурый капитан, какой-то незнакомый подполковник, имевший такойвид, словно его разбудили полминуты назад и доставили сюда, не дав толкомпроснуться. В коридоре маячил и сержант, судя по его виду, откровеннорадовавшийся, что лично его в этом бедламе не заставляют участвовать.

Какое-то время все молчали, служа немой декорацией длявдохновенно вещавшего мэра, — он, хватая за рукав то одного, то другого, распространялсяо демократии, презумпции невиновности, тяжком наследии коммунизма, научнойважности ведущихся «Морской звездой» исследований, политическом моменте,ситуации в городе, долге гостеприимства, столь виртуозно перескакивал с одногона другое, что у Мазура мгновенно заболела голова. Он позавидовал Даше — таслушала с восхитительно идиотским видом, словно бы отключившись.

— Подождите, — улучив минутку, ворвался подполковник вмонолог мэра. — Вас с товарищем Проценко я уже слышал, теперь послушаем здесьприсутствующих… — Он повернулся к капитану: — Василий Иваныч, что там,собственно?

— Во дворе на Кафтанова обнаружили труп, товарищподполковник, — угрюмо доложил тезка Чапаева. — Огнестрельное ранение взатылок, при мертвом найден пистолет Макарова. Вот и задержали там… гражданина.Прятался, по крышам сараев бегал, сотрудника ударил…

Под сумрачным взглядом подполковника Мазур изложил своюверсию событий, ту самую, что поведал капитану с Дашей. И, еще не закончив,сообразил, что во всей этой истории есть крайне подозрительный и способныйзаставить насторожиться даже неопытного сыщика момент: если гражданин Микушевичв полном одиночестве кружил по закоулкам, откуда там в нужный момент, какчертик из коробочки, возник начальник означенного Микушевича? Как рояль вкустах. Нехорошая зацепка…

Подполковник задумчиво шевелил губами, и Мазур не могпонять, ухватился кто-то из присутствующих за ту самую зацепочку или нет. Немогли же проморгать все трое…

Мэр вновь завел о презумпции невиновности и важности длябудущего города трудов «Морской звезды». Подполковник слушал его с безразличнымлицом, но когда мэр перескочил на теорию вероятности, позволяющую самыеневероятные совпадения, не выдержал:

— Павел Степаныч, у нас давно уже вся жизнь — сплошнаятеория вероятности…