— Кого-то мне напоминает этот «крестный батька», —сказал Мазур задумчиво. — Похож на кого-то, кого я видел, и не так уж давно…

— А ведь верно, — откликнулся Шишкодремов. — Лицевойугол характерный, форма носа…

— Спецы вы у меня, — растроганно сказал Кацуба,старательно протирая носовым платком сваленные на сиденье пистолеты. — Что бы ябез вас делал, золотые мои…

Поначалу, вернувшись в гостиницу, Мазур немного опасался,что униженные местные орлы заявятся продолжить разговор, но никакой агрессии непоследовало, противник в пределах прямой видимости так и не появился. Наступиловремя безделья, и он завалился на постель с купленной здесь потрепанной книжечкойполковника Фосетта — с удовольствием взялся перечитывать.

Вскоре приперся Кацуба, с непонятной гримасой полисталотложенную Мазуром книжку, кивком позвал в коридор. Они обосновались напривычном месте — у высокого окна, где были выбиты иные квадратики, и холодныйветерок знай себе посвистывал, врываясь в коридор.

— Тебе сегодня, как я понимаю, на встречу к вербовщикупереться?

— А может, не ходить?

— Надо, Федя, надо, — сказал Кацуба. — Тут ужеполгорода знает, что мы успешно сплавали и в первый раз сходили на дно. Страннотолько, что шизик Сережа пропал, а ведь собирался у тебя подробное интервьюбрать… Опять налакался, надо полагать. Словом, сходи и обскажи все как есть. Увас как с ним было договорено?

— Я ему звоню, он обговоренным образом называет время,а место заранее назначено…

— Интересно, — тихо сказал Кацуба. — Что-то он стелефоном явно осторожничает — «оговоренным образом»… Можно сделать вывод, чтоне он наши нумера прослушивает, вот и опасается… Ладно. Будем тебя прикрывать,вернее, постараемся сесть ему на хвост, куда-нибудь да должен привести.

— А может, взять его? — нерешительно предложил Мазур.

— Оно бы неплохо, — мечтательно сказал Кацуба. — Милопоболтать, потом — контрольный выстрел в голову… Не пойдет. Пленных нам деватьнекуда, а с трупом будет много возни. А главное, если это какая-нибудь контора,она ж разъярится, пакостить станет… А мы тут открыты всем ветрам. Так чтопридется тебе нести нелегкую стукаческую службу.

— Что говорить?

— А все как есть. Пустые трюмы и никакой отравы. — Онкосо глянул на часы. — Пошли собираться, там еще Фаина рвется с тобойпотолковать….

Спустившись на первый этаж, Мазур без колебаний направилсяпрямиком к очаровательной Фаине, встретившей его с улыбкой, тут же сменившейсянеприкрытой бабьей жалостью:

— Как она вас, паршивка…

— До свадьбы заживет, — философски сказал Мазур. —Одного не пойму — зачем понадобилось со мной такие номера откалывать…

Фаина оглянулась, понизила голос, хотя никого вокруг ненаблюдалось:

— Я этой стерве еще устрою веселую жизнь. Придумала… Идевку втянула.

— Она и в самом деле племянница?

— Ага. Сестрина дочка. Вот только зря я заранее МихаилаИваныча обнадежила…

— А что такое? — спросил Мазур.

— Запропал куда-то Никитин. Уж как его ни искали повсему городу…

— Кто?

— Знакомые. — Фаина поправила ничуть не нуждавшуюся вэтом прическу, кокетливо улыбнулась: — Одинокой женщине на свете живется иногдатяжело, а порой и наоборот. Попросила знакомых, они обещали помочь…

— Загадочная вы женщина, — сказал Мазур. — Коли поодному вашему слову бегают по городу, чтобы милицейского лейтенанта за глоткувзять…

— Ой, скажете тоже — за глотку! Порасспросили бы,только и всего… Хорошему человеку и помочь не грех. А то я виноватой себячувствую — то-то не могла сообразить, отчего это Лизка так рвалась вместо меняподежурить за какой-то паршивый отгул, вроде и ни к чему ей был тот отгул…

— А сама она что говорит? — поинтересовался Мазур.

На личико Фаины словно бы набежала тень:

— Это бабские дела, вам неинтересные… Вертится. Вретмне в глаза, что вы и впрямь ее племянницу спьяну потащили в номер. — Онаулыбнулась. — Только я от вас такого в жизни не ожидаю, вы мужчинаположительный…

— Это я с виду такой, — сказал Мазур. — А как выпью,дурак дураком, хуже некуда…

— Скажете тоже! Повидала я пьющих…

Ей хотелось затянуть эту приятную беседу подольше, тут идурак поймет, но за спиной Мазура возник Кацуба, покашлял:

— Поехали?

— И куда вы на ночь глядя? — огорчилась Фаина. — Я бычаек вам поставила, варенье есть из свежей ягоды…

— Увы, — с нескрываемой печалью развел руками Кацуба. —Нужно в порт ехать, нам приходится после каждого погружения такую бумажнуюканитель разводить, что рехнуться можно…

— А вы потом заходите, чай никуда не денется… — но,делая это любезное предложение, она смотрела на одного Мазура.

— Эх, я бы на твоем месте… — вздохнул Кацуба, когда ониоказались на улице. — Так откровенно тебя кадрят, что никаких недомолвок… Берии пользуйся.

— А неизбежные сложности? — чуть фарисейски спросилМазур, все же польщенный в глубине души.

— Оно, конечно, — согласился Кацуба. — У тебя ужеКатюша на шее висит…

* * *

…Он остановил ветхий самодвижущийся экипаж за квартал отназначенного места, Шишкодремов со Светой проворно выскочили и, пройдя подтусклым уличным фонарем, разделились, исчезли во дворах.

— Кортик взял? — спросил Кацуба.

— Ага.

— Отдай, тебе сейчас надо быть чистым, как стеклышко…

Мазур сунул ему кортик и вылез из машины. Тихая улочка былапуста, с одной стороны тянулись кирпичные пятиэтажки, с другой — бесконечныйряд двухэтажных дощатых домишек, построенных, надо полагать, в те времена,когда еще работал лесоперевалочный завод. Вдоль них тянулась привычнаятеплотрасса, под ней, почуяв прохожего, вяло зашевелилась беспризорная собачня.

Свернул вправо, во двор пятиэтажки, подумав мельком: «А втех бараках зимой, надо полагать, хреновенько…» Прошел мимо тронутого ржавчиной«Москвича» — машины тут идиллически оставлялись на ночь прямо на улице. Свернулв проход меж сараюшками — их тут лепилось неописуемое множество, сляпанных изржавой жести, смутно белевших в полумраке облицовочных листов, раздобытых явнопри строительстве теплотрассы. Посветил под ноги фонариком — консервные банки,вовсе уж неопределимый мусор, железяки какие-то…