А ведь это просто психологический зажим, и не более. Зен рос с установками, что женщины – хрупкие вещи, которыми пользуются при  нужде, а тут я, вся такая «брыкливая», командующая, что делать и как делать… К тому же  у меня всегда была склонность выбирать парней слабее себя,  которых легко под себя подмять. Даже когда я решила ехать на Алтай с Сашкой, это не он меня продавил на такое решение, это я сама решила… В общем,  во всех своих предыдущих отношениях мне нравилось чувствовать себя главной, а с Зеном этой уверенности нет. С ним можно только на равных, а это для меня впервые. И для него впервые… Я знаю, что нам будет хорошо вместе, просто надо убрать этот зажим, сломать последнюю стену…

— Ладно, —  протянула я, и двинулась  предположительно в сторону двери. — Вернусь в комнату. Действительно, это была ошибка.  Давай обо всем забудем.  

Я не успела сделать и шага, как Зен меня остановил, удержав за руку.

Ага! Не может меня отпустить!

— Забудем? —  спросил он.

— Да, забудем. Ничего не было. Тебе  и правда больше подходит женщина-вещь: декоративка, мэза… такая, как я, тебе не по зубам. Не сможешь ничего. А раз ты ничего не можешь, то зачем с тобой время тратить?

Это был запрещенный прием, безжалостный прицельный удар по его самолюбию, но я смело использовала его. Притянув к себе, Зен проговорил мне в лицо, обжигая дыханием (и снова он горячий!):

— А может, это я тебе не по зубам?

Я нагло фыркнула ему в лицо.

— Я давно тебя раскусила, волчок.

— Как и я тебя…

Мгновенная заминка, и мы жадно потянулись друг к другу, уже не опасаясь, будет ли больно, будет ли не неудобно, будет ли шумно… и в этот раз все получилось, как надо.  Стена рухнула.

Мы были преступно неосторожны в ту ночь, и разошлись только, когда Млад  почуял, что кто-то приближается. Зен открыл дверь в нашу с Фланой комнату, подтолкнул Млада,  а затем и меня внутрь. Я закрыла дверь на засов и, прижавшись лицом к ее поверхности, стала слушать, что там снаружи происходит. Зен затаился, и ничего я не услышала, если не считать мелодичного всхрапывания крепко спящей Фланы; в комнате  резко пахло водко-вином, которым накачалась всадница.

Млад дошел до лежанки, развалился на ней, тогда и я стала осторожно двигаться в темноте к своей кровати.  Добравшись до  нее без приключений, я тоже легла.

Несмотря на то, что я своими действиями сильно все усложнила, я была довольна.  Сработал  неискоренимый инстинкт – привлечь лучшего самца, и примитивная, физиологическая удовлетворенность пела в моем теле…

А ведь я уже не та пышная аппетитная Ирочка, источающая  довольство жизнью: Цита избавила меня не только от лишних килограммов, но и от нужных, а с лица стерла миловидность. Но даже такая я нравлюсь Зену… до сумасшествия, до горячки…  Я только что ушла от него, и губы у меня еще припухшие, и  на коже еще его запах, и по ногам  еще стекают следы произошедшего, а мне уже не верится, что мы на это решились, что я решилась… 

Я быстро заснула, и снилась мне утомительная красочная белиберда, совмещающая фрагменты жизни в Ците и дома.

Разбудили меня громкие страдальческие звуки. Это Флана, проспавшись, встала, выпила воды и  тем самым запустила процесс  «очищения»; к счастью, у нас было пустое ведро, в которое девушка благополучно извергала то, что вчера так бездумно поглощала. Ну, на самом деле не совсем то… У меня тоже было состояние, близкое к похмелью, но по другой причине, и больше всего на свете мне хотелось бы еще поспать, но разве я могла оставить страдалицу без помощи?

Пока Флана обнималась с ведром и трагически уверяла меня, что умирает, я сонно передвигалась по комнате, ища что-то, что может ей помочь. Ничего, кроме кусочка пирога с мясом и кувшина воды у нас не было. Пирог я скормила Младу, а кувшин воды  дала Флане, чтобы девчонка могла хотя бы промыть желудок.

— Мне та-а-а-ак пло-о-о-охо… — простонала она,   когда ее в очередной раз стошнило только что выпитой водой.

Я поборола искушение прочитать ей назидательную лекцию о вреде алкоголя и прыжков в костер, и  решительно двинулась к двери: нам нужна была еще вода,  хотя бы, а также еще мазь от ожогов.

— Ку-у-у-уда ты-ы-ы?

— За водой и мазью от ожогов.

— Не на-а-а-адо…

— Надо, Флана, надо.

Млад  вышел  за дверь вместе со мной; время уже было  обеденное, и к этому моменту его обычно забирал Треден. Мне не хотелось спускаться вниз, туда, где я могла наткнуться на агрессивное мужичье, я намеревалась подняться к Драгану и у него попросить помощи, Флана ведь всадница, а не абы кто, и ее благополучие важно. Мне повезло: как только я  вышла к главной лестнице, встретила друзей. Треден выглядел ничуть не лучше Фланы, разве что его не рвало,  да и Кетней   не был  свеж и аккуратен, как всегда. У обоих мужчин одежда была разорвана в нескольких местах, измазана жиром и еще чем-то черным, у Тредена  борода сбилась на одну сторону и торчала, а  левый глаз заплыл, а у Кетнея под носом осталась кровь, и сам нос выглядел  больше в два раза.

Вчера я этого всего не заметила. Чувство вины напало на меня, как злобная собака, и начало рвать на куски.  Пока я подыскивала слова извинений, Треден похлопал себя по ноге, давая знак Младу, и волк, спустившись, радостно ткнулся ему  в живот лбом.

— Как вы, Ирина? — с тревогой спросил Кетней,  в свою очередь меня рассматривая.

— Нормально, — хрипло ответила я. — Это Флана умирает…

Треден фыркнул:

— А чего она ждала? Нахлебалась, и давай бузить.

—  Я принес ей мазь, —  сказал Кетней,  и, подойдя,  протянул мне жирную тряпицу. — Еще вчера приберег, да отдать забыл, так и пролежала  у меня всю ночь.

— Ты просто чудо! — обрадовалась я, и, снова обратив внимание на его нос, проговорила: — Потрепали вас вчера хорошо… зайдете к нам? Я попробую вас подлатать.

— Да что там, — махнул рукой Треден.

— Кетней, — спохватилась я, — а что ты здесь делаешь в такое время?

— Я внизу ночевал, не пошел домой.

— Еще бы ты домой пошел… — проворчал бородач,   симпатизирующий добродушному юноше. — Ты из комнаты не вылазь, Ира, а то навела вчера шороху, того и гляди удавит кто тебя или просто треснет по башке  твоей дурной. 

— Ты прелесть, Тред.

— Млада я заберу,  — решительно заявила «прелесть». — Побродим, пока все валяются после вчерашнего.  

— Может, тебе все-таки сделать какую-нибудь примочку? Глаз совсем закрылся.

— Как закрылся, так и откроется.

Развернувшись, они с Младом спустились по лестнице, оставив нас с Кетнеем.

Мы вернулись в комнату,  нашли  подходящие чистые емкости, и я отправила парня за водой, а сама тем временем смазала ожоги Фланы  жирной вонючей мазью. О том, может ли действительно такая мазь помочь, я не задумывалась, и в этот раз положилась на медицину Мэзавы.  Обработав ожоги на теле всадницы, я дождалась, когда придет Кетней, и стала поить ее водой (никаких других способов помочь ей я не знала).  Когда бедняжку, наконец, перестало безудержно рвать, мы с моим красивым помощником уложили ее на кровати.