К удивлению всех грозный вожак разбойников сразу направилсяна задний двор. Старая колдунья сидела у порога. Ее жидкие седые кудривыглядели как выгоревшая на солнце тряпка, а сама напоминала нахохлившуюсяцаплю.

Фарамунд остановился в двух шагах. Странная печаль коснуласьсердца.

— Здравствуй, — сказал он тихо. — Ты помнишьменя?.. Ты сказала, что я тоже могу, как и птицы, в дальние края... Но тызнаешь, что это, а я — нет... Я хочу, чтобы ты жила в моем бурге. Вопросы лезутиз меня, как мыши из нор в половодье. Иначе мне придется каждый день бегать кэтой крепости и подолгу ждать, пока откроют врата!

Она долго молчала. Ему вдруг почудилось, что она уже решиладля себя, но сейчас задумалась о другом.

— Ты постоянно в походах, — сказала онамедленно. — Или походы в тебе самом?.. Но я чувствовала, что ты меняпозовешь...

— И какой приготовила ответ?

— Мне будет нужна повозка с толстыми стенками и без щелей.Старые кости ломит от любого сквозняка. И еще мне надо много теплых одеял...

Он чувствовал, как еще один камень свалится с его спины.

— Все будет, — пообещал он твердо. — Ты непредставляешь, как ты нужна.

И хотя, по словам Свена, колдунья зря ела хлеб, но онзаупрямился, не хотел отпускать. Правда, жадность пересилила: Фарамунд уплатилза старуху римским золотом, и повозку пропустили через ворота.

— Ты все предусмотрел, — проворчала она. — Акак именно ты решил, что я оставлю нору, где прожила столько лет?

— Ты тоже смотришь на облака, — ответил он, —и тоже глядишь вслед улетающим птицам... Не знаю, что ты видишь, но ты —смотришь. Садись, там уже куча одеял, теплые медвежьи шкуры. Я сяду с тобой, уменя вопросы, вопросы... Очень странные вопросы!

Вопросы, в самом деле, любому показались бы странными.Правда, не колдунье. Он не спрашивал, как заставить коров приносить по двателенка, не интересовался, что говорят звезды о его судьбе, или как ворожбойизвести соседа.

Не стал спрашивать и о себе. Глупо, но жадно выспрашивал оРиме. Странное чутье говорило, что именно здесь разгадка потери его памяти...

Рим, загадочный Рим, о могуществе которого все говорят, и почьим окраинным землям сейчас идут франки. Пусть не по самому Риму, но все же поримской империи, что охватывает полмира. А если куда-то еще не ступала ногаримского легионера, то лишь потому, что там не только люди, но даже звери житьне желают.

И не только воинская мощь, но и сама римская система, как онвидел из рассказов старой колдуньи, была просто идеальной. Он сам не находил вней ни единого изъяна. Голова трещала от попыток понять, почему же Рим терпитодно поражение за другим. Даже не сражается, а просто одни германские племеназащищают его от других германских племен. Даже не римская армия, тоже вся изварваров, а германские рексы становятся на защиту Рима, помня о его величии...О недавнем величии. О прошлом величии.

Но долго ли они будут благоговеть перед прошлым?

Повозка покачивалась на ухабах, Фарамунд сидел напротивстарухи. Окна она велела прикрыть, дует, в полумраке звучал ее размеренныйскрипучий голос:

— А здесь нет системы... У франков правая рука незнает, что делает левая... Хотя нет, здесь тысячи рук, и все сами по себе...Здесь нет закона, нет общей власти. Императорской власти!.. Но все же... все женечто странное складывается!..

— В чем?

— Понимаешь, молодой варвар... Я получила хорошееобразование, знаю историю всех древних государств. Первая империя образоваласьза много тысяч лет до нашего Рима в далеком Египте... Ты даже не можешь себепредставить, что такое — тысячи лет!.. Так вот, та империя существовала нетысячу лет, а много тысяч лет. Ее сумел покорить только наш могучий Рим с егожелезными легионерами... Да, о чем это я? Ага, в том Египте был рекс... егоназывали фараоном. Фараон был единственным свободным человеком. Он считалсябогом, а все остальные жители огромной страны — его рабами. И сами рабы, ивоины, и полководцы, и бродячие торговцы... Вся страна. А свою власть, понятно,передавал по наследству своим сыновьям, те — внукам, правнукам...

Он недоверчиво качал головой:

— И что же остальные? Соглашались?

— Считалось, — сказала она, — что только таки правильно. Мир устроен так... Честно говоря, я все еще считаю, что только такединственно верно. Но я — человек того мира. Я жила в нем, я пропитана егодухом. Но сейчас на моих глазах возникает новый мир... Рабов нет, даже в самомнизу! Простолюдины, что пашут землю и не хотят брать в руки оружие, отдаютсяпод власть человека, который лучше всех умеет драться и убивать... но они нерабы, а он не их хозяин! С ним заключают эти... коммендации, где переченьусловий... условий и обязательств с обеих сторон! Если кто нарушит, то сторонысвободны от обязательств. И так везде! Мелкие вожаки племен принимают защитуболее крупных, но крупный берет на себя обязательства перед этими мелкими, и ужточно не превращает их в рабов... Такого еще не было ни в Египте, ни в Риме, нив Персии... Персия? Это тоже была великая держава, где свободен был только одинцарь, а остальные — рабы...

— Странный мир!

— Это тебе странный. А для рожденных там — единственноправильный. Для раба и вольного, для жреца и фараона... Там просто не видели,как можно жить иначе.

Издали донесся окрик. В ответ по ту сторону повозки веселозаорали. Колдунья кивнула:

— Иди, тебе нельзя много думать об устройстве мира.

— Почему?

— Мудрецы редко берутся за меч, — сказала онапечально. — Потому мир совсем не такой...

— Как если бы творили его мудрецы?

— Да.

— Хуже или лучше?

— Не знаю. Но — другой.

На воротных башнях явно удивились, видя, как рекс выпрыгнулиз повозки, хотя коня вели с пустым седлом рядом.

А когда узнают, с кем я ехал и вел беседы, подумал он снеловкостью, то и вовсе пойдут шуточки... Сердце стиснуло болью, ибо точно также однажды ехал в одной повозке с божественной Лютецией, Она ухаживала за ним!Своими нежными пальчиками перевязывала ему раны, поила его, придерживая однойрукой голову... он и сейчас иногда чувствует прикосновение ее ладони...

А в полутьме ее глаза сияли над ним как две путеводныезвезды.

Не медля, он дал двое суток на сборы, после чего выступилвсем войском, что разрасталось на глазах. Уже Громыхало и Вехульд командовалиотдельными отрядами, даже отважный Унгардлик получил в свое распоряжение отрядлегких конников.

Некоторые из его разбойников по старой привычке тут жерассеялись по окрестным деревням, принялись грабить и насиловать. Одну деревнюсожгли начисто, мужчин перебили просто для потехи, а женщин раздели донага ипогнали вслед за войском.