Полицейских было два — мужчина и женщина. Если на ленте неочень ясно, сообщаю, что она сказала:

— А-ах! Господи!

Он сказал:

— Черт возьми! Вызывай.

— Господи! — повторила женщина.

— Вызывай, Билли, — сказал мужчина с дрожью в голосе. Я… япроверю дом.

Они оба вышли из моей комнаты. Я был голоден. Полез вкоробку, стоящую рядом со мной, и взял два ломтя хлеба. Положил ломтикинарезанного сыра в сандвич и пластиковую упаковку от них сбросил в пластиковыйконтейнер. Тихо закрыл контейнер.

Было уже начало второго. Все это я записываю шепотом вмикрофон.

Я все очень тщательно продумал. Тщательно, много раз.

В потолке шкафа был небольшой люк. Когда родители покупалидом, это был единственный путь в лаз. Они перестроили чердак в мансарду исделали там огромную комнату для Линн. Я не возражал. Люблю небольшие норки.Однажды я с матерью и сестрой ездил на поезде в Балтимор. Кажется, к тете Джинпо случаю похорон ее сына, но может, и нет. Я был тогда совсем детенышем, леттрех. Мать и сестра жаловались, как тесно спать в нашем купе, особенно когдаобе койки опущены. Я ехал на верхней. Даже для трехлетнего там было мало места,чтобы перевернуться. А мне очень нравилось. Как завернуться в темноту.

Люк в шкафу, да, я не забыл. Стены были выведены в мансардус каждой стороны, чтобы она была больше похожа на комнату. А за стенами былопространство, куда не попадешь. Узкие проходы от передней к задней стене дома.Про люк забыли все, кроме меня. Я почти каждую ночь запирал дверь своей комнатыи лез наверх. Тихо, чтобы Линн не слышала. В темноте я хранил разные вещи ииногда дремал. Однажды днем, когда я был один, я сделал в стене дырочку, оченьмаленькую, через которую была видна почти вся комната. Потом зашел в комнатуЛинн и ручным пылесосом из кухни убрал все опилки и осколки дерева.

Я все продумываю. Я планирую наперед. У меня там полныйзапас непортящихся консервов и плотно закрывающееся пластиковое ведро длямусора. Еду я выбрал такую, чтобы ее нельзя было найти по запаху. У меня тамодеяла, две подушки, и почти всю свою одежду я сложил в нескольких футах отсебя. Еще я перенес туда портативный телевизор на батарейках, который стоял вкомнате у родителей. И запасные батарейки. И неделями я с фонариком проверял,нет ли там клопов, пока сегодня утром не убил родителей и сестру. Лаз чистый.

Самое трудное (им я больше всего горжусь) — это фальшивыйпотолок точно того же размера, что и потолок шкафа. Абсолютно точно подходит. Ясделал его у себя в комнате, проверил, как он работает, как он выглядит наместе. Когда я пролезаю в люк, то могу дотянуться до фальшивого потолка,который положил на полку для одежды. Я протягиваю руку, подтягиваю потолок запружину и ручку, которую к нему привинтил, и закрепляю пружину и засов,крепящие фальшивый потолок. Если кто-то заглянет в шкаф, увидит только потолок.Единственная опасность — кто-то потянется на десять футов вверх и толкнетпотолок. Не очень вероятно, но если они полезут вверх, потолок будет слегкакачаться. Они могут счесть это странноватым, но и все.

У меня в лазе воздуха достаточно. Стены у Линн — сухаяштукатурка с деревянными панелями или что-то в этом роде. Между листамиштукатурки есть зазоры. Маленькие, но их достаточно.

Но снова к тому дню.

Через двадцать минут приехали еще полисмены и врач.

— Никогда такого не видел.

— Случай Вальтеров, восемь лет назад. Семья из пяти человек.Работа отца. Топор, молоток, зубы. Тела и фрагменты по всему дому.

— Это еще до меня, Барри.

— Отец, кажется, все еще в психушке. Господи, ты на этосмотрел?

— Я смотрю, Джад.

Я знаю, что вы подумали. Я не брезглив. Расскажу. Ваминтересно, что я приспособил для туалета. Две вещи. Пластиковое ведро, еслисрочно днем, с плотно прилегающей крышкой. А ночью, сегодня ночью, я спущусь всобственную ванную. Я обо всем подумал. Я составил список. Экземпляр списка сомной вместе с потайным фонариком и запасом батареек для него, и даже запасныелампочки есть. На день у меня есть книги. Книги всех видов, "любых видов,не так, чтобы можно было, как в мозаике, составить простой мой профиль.

— Он читает таинственные истории. Это все объясняет.

— Он читает любовные романы. Это все объясняет.

— Он читает исторические книги. Это все объясняет.

— Он читает о рыцарях и мечах. Это все объясняет.

А потом из комнаты снизу, ясно, грубым голосом:

— Это комната сына.

— Никаких признаков мальчика, разве что какие-то из этихфрагментов. Головы нет, нет ничего похожего на ребенка.

— Ты уже достаточно снял? Мне уже давно хочется убратьсяотсюда к чертям.

— Хочешь подождать в холле? Подожди в холле. А мне не надо,чтобы через год на меня наехал какой-нибудь законник. Тут дело серьезное.

— Либо мы через час найдем тело пацана, либо это его работа.

— Предсказание?

— Опыт. Господи Иисусе — док, что он с этим сделал?

— Ничего хорошего, Джеймс. Слушай, дай мне работать. Ищимальчишку, следы, все, что ты должен. Перестань меня теребить, чтобы я тутзакончил и можно было отправить тела в морг.

Двое вышли, ища какие-нибудь следы меня. Врач, оставшийсяодин, стал говорить сам с собой, вероятно, наговаривал на магнитофон. Я слышалщелчок — он остался у меня на ленте. Он сказал, что это предварительный рапортдо вскрытия — "по осмотру на месте". Говорил он медленно — заставлялсебя говорить медленно, иначе ему было трудно дышать.

— Все три жертвы обнажены. Предварительная причина смертиженщины, возраст около сорока пяти лет — извлечение внутренних органов. Волосына голове и в лобковой области грубо сбриты, вероятно, после смерти. Трупобезглавлен. Тело находится на полу, голова на кровати. Мужчина, того жевозраста, предварительная причина смерти — многочисленные удары по черепу,обширные повреждения мозга. Множественные колотые раны. Предварительная причинасмерти женщины, возраст от пятнадцати до двадцати лет — повторные травматичныепроникновения… Следов пулевых ранений на жертвах не обнаружено, но состояниетел таково, что необходимо вскрытие в условиях клиники.

Он щелкнул выключателем, остановив запись, и сказал:

— Зверь. Скотина.

Через несколько минут появился тот, с грубым голосом, и двоедругих.