в мое царство мертвых? Ладно, шучу. Посмотрела я твое дело. На первый взгляд ничего интересного нет. Рефлекторный тип утопления, называется также синкопальный. Обусловлен одновременным прекращением дыхательной и сердечной функции при внезапном попадании человека в экстремальные условия. Этот тип утопления может развиться при воздействии воды, низких температур на рецепторный аппарат кожных покровов, гортани, глотки. Что не противоречит версии следствия. Неизвестная упала в реку. Осень, холодно, вывод сам напрашивается. Следы борьбы в отчете не указаны, как и синяки на теле. Видимых причин полагать, что это убийство, не было. Рефлекторный тип наблюдается в среднем в десяти процентах всех случаев утопления. Не самый распространенный, но тем не менее.

– Значит, ничего, – вздохнул Афанасьев, доедая бутерброд.

– Чем ты слушаешь, я же сказала в самом начале: на первый взгляд, – озорно хмыкнула Алина. – Причина смерти подогнана под версию следствия. Видишь ли, в чем дело. Рефлекторный тип утопления возможен не только при воздействии низких температур, но и при сильном испуге. Особенно это распространено у молодых эмоциональных женщин.

– Любой мог испугаться. Сложно сохранять спокойствие, падая в ледяную воду.

– Разумеется, судмедэксперт, проводивший вскрытие, тоже так решил, но материал на анализ все же отправил. В легких вода пресная, хлорированная, из-под крана. Девушка уже была мертва, когда попала в реку. Среда не совпадает. Это убийство, Афанасьев. А вот радоваться этому или нет, решать тебе.

– Почему на это не обратили внимания? Сизов, твою налево! Та еще гниль…

– Это не ко мне вопрос. Могу только предположить. Результаты анализов пришли, когда дело уже было закрыто. Девушку никто не искал, личность не установили. Висяки никому не нужны. Еще бутерброд?

– Нет, спасибо, – мотнул головой Роман. – Значит, убийство… Необходимо разрешение на эксгумацию, я оформлю бумаги. Но умоляю, вскрытие проведешь сама.

– С этим проблемка. Утопленницу не хоронили, ее кремировали. Приказ поступил сверху. Без тела и только на основании проб воды дело не возобновить. Мало ли что в наших реках плавает, все можно списать на сливы канализации. Где наша красавица попала в воду – доподлинно неизвестно, рядом могла находиться труба. Чисто теоретически такой вариант возможен, практически – нет. В таком случае она должна была утонуть именно в этой самой трубе. Так что повесить очередное вскрытие трупа на меня у тебя не выйдет, извиняй.

– Вот же нелегкая, – пробубнил Афанасьев. – Есть какой-то вариант, как можно узнать, было ли у девушки генетическое заболевание? Может быть, остался какой-то биоматериал. У вас же должны храниться образцы. Очень нужно, Алина, выручай.

– По закону образцы хранятся год. Но если очень повезет… В нашей работе бывают случаи, когда их забывают утилизировать. Я постараюсь узнать, но обещать ничего не могу.

– Алинка, ты моя умница, – улыбнулся следак, потянувшись еще за одним бутербродом.

– Знаю, Афанасьев, – рассмеялась судмедэксперт, встряхнув розовой копной. – А ты мой вечный должник. Угораздило по молодости дело с тобой вести!

Глава 26

Страна оз

После уютной квартиры в гостиницу возвращаться совершенно не хочется. Глупая мысль промелькнула переехать наглым образом домой, пока жены нет. Хорошая еда, кровать, ванна. Но нет. Мельник в покое не оставит. Стоит только представить ее на Аленкиной кухне или в спальне – в дрожь бросает. К тому же Афанасьев – опытный следак. Думаю, после моего побега он первым делом бросился сюда. Несуразица выходит. Сам себя веду как преступник, прячусь, ворую симки у ребенка. И что после этого всего окружающие думать должны? Все глубже и глубже зарываюсь. Как потом выкарабкиваться? Проблем не оберешься, и это еще при положительном исходе. Если в живых останусь, в чем уверенность с каждым днем тает, как снег на ладонях.

Да, действительно снег… Первый снег, в этом году слишком рано. Языком, как в детстве, ловлю. Я люблю зиму, особенно первые деньки, когда деревья покрываются серебром, а замерзшая трава хрустит под ногами. Красиво, в чем-то сказочно. Не то, что потом наступает. Грязь, слякоть, реагенты под ногами, так что обуви на один сезон с трудом хватает. Но сейчас как-то неправильно это. Деревья еще желтые стоят, листва не везде опала. Пять лет назад в это время погода была теплее. В каких условиях эти твари содержат Нику, остается лишь предполагать. Такая погода особенно опасна для ребенка. Простуда скосить может, разумеется, если она все еще человек… Мы уже потратили слишком много времени и продолжаем тратить. Остается только надеяться на лучшее. Что ж, у нас всегда так: Contra spem spero – без надежды надеюсь.

– Где тебя носит?! Ты должен был оставаться в отеле. Какого черта, Макаров? – А я едва дверь в номер успел открыть. Забавно, жена за всю нашу совместную жизнь ни одного скандала мне не устроила. Обижалась, да, злилась, бывало. Но чтобы разбор полетов, не было такого. И что эта девчонка себе позволяет? – К Аленке своей ненаглядной опять бегал? Приласкала на этот раз?

– Тебя не касается, – огрызаюсь. Я и забыл, что она не знает, что Алена из города уехала. Пусть так и остается. Непонятно, какую игру ведет эта женщина. Чем моя семья дальше от всего этого кошмара, тем лучше для них и меня.

– Ошибаешься, Макаров. Пока мы вместе…

– Мы работаем вместе. Вынужденно, – перебиваю я, крепко хватая ее за руку. Это существо выводит из равновесия, злит. Нет, бесит… Не знаю, сколько еще продержусь. Не могу и пяти минут спокойно находиться с ней в одном помещении. – Мы не вместе, раз и навсегда уясни это! Поняла меня?!

– Ты себя убеждаешь или меня? – Улыбается своей ехидной улыбкой. Нарочно выводит. Провоцирует. – Ты же меня хочешь, Макаров. Я вижу, как ты на меня смотришь. С самого первого дня…

Убью! Голыми руками придушу. Господи прости! У всего есть предел, мой она уже не раз преодолела. Набрасываюсь на нее, как хищник, к стене прижимаю. Руки у нее на шее. На этот раз не отвертится. Со стороны должно быть забавно, эта поза входит у нас в привычку.

– Давай, Макаров. Как можно быть таким нерешительным? На этот раз опять струсишь? Я могу помочь… – Обхватывает ладонями мои руки, сама сжимает. Зелеными глазами смотрит, не моргнула ни разу. Красивая, черт возьми! – Стоит только попросить, Макаров. Я все сделаю за тебя… Или ты даже этого не можешь?

Сам не знаю, как так вышло. Целую, вместо того чтобы душить. Впрочем, не совсем так. В губы впиваюсь. Ярость, страсть, похоть… Все инстинкты обнажены, одежду с этой бестии готов содрать. Стоп, хватит! Как же можно быть таким идиотом? Резкий шаг назад. Удар по стене. Руку до крови разбил, но полегчало. Лучше так, по-другому я бы себе не простил.

– Хорошо целуешься, Макаров, – добивает брюнетка. Удар ниже пояса. – В ванной аптечка. Могу пойти с тобой, если хочешь.

– К черту иди. – Опустошенный голос, даже не признал сперва за свой. Эта тварь высосала все силы. Может быть, они так питаются? Ни разу не видел, чтобы она что-то ела, кроме моего бутерброда с чесноком. Но там выбора у нее особо не оставалось, сама догадалась, что это проверка. – Вот же идиот слабохарактерный. Что я вообще творю? – Хороший вопрос своему отражению в зеркале. Правильный. Жаль, что ответа нет. Рационально объяснять такое поведение мозг отказывается. – Соберись, тряпка. Маленькая девочка сейчас неизвестно где и с кем. Ей страшно, так же как было Люсе. Нужно взять себя в руки. Мы найдем ребенка живым, и эта… дрянь навсегда исчезнет из моей жизни!

– Эй, Макаров, ты еще там долго собираешься причитать? – напомнила о себе Мельник, дергает за ручку. Хорошо, что на замок закрыл. Ее мне только в этом замкнутом пространстве не хватало! – У тебя пять минут, потом я ухожу! И можешь больше не соблазнять меня своими поцелуями. У нас с тобой все равно ничего не получится. Мой отец всегда говорил, что не стоит заводить романы с гениями и дураками, проблемы одни и те же!

Ну что ж, и на этом спасибо. Улыбка сама с губ срывается. Неужели она решила меня поддержать? Колкость в ее неповторимом стиле, но на этот