Но, несмотря на невыразимое облегчение, которое онаиспытывала при этой мысли, слова тети Шуры не выходили у нее из головы. Что онивсе не хотят рассказывать ей? Зачем нужно скрывать правду, если все случилосьдавным-давно? И что, собственно, случилось?

Тоня уже поняла, что Виктор не собирается ничегорассказывать о том времени, даже если она начнет рыдать и скандалить, но почемумолчит тетя Шура? И кто, в самом деле, мог ненавидеть их так сильно, чтобыпритащить тело несчастной Глафиры в их сад?

Внезапно ее словно обожгло. Тоня вспомнила, как в серединеосени она забралась на соседний участок и наткнулась на старика с нелепымименем, Евграфа Владиленовича, кажется. Она еще тогда очень испугалась, потомучто он выглядел совершенно сумасшедшим. И он очень старый, так что, может быть,речь шла о нем? Надо рассказать Капице, ведь тот жилец Степаниды, Женька, можетвсе подтвердить!

Тоня быстро настрочила записку Виктору, сунула ее в дверь иторопливо пошла по направлению к дому Капицы.

Час спустя участковый стучался в дверь Степаниды Семеновны.

– Степан, ты, что ль, ломишься? – открывая дверь,прокряхтела Степанида. – Так прошел бы, чай, открыто.

– Я, Степанида Семеновна, человек воспитанный, безприглашения не заявляюсь.

– Знаю я тебя, воспитанный! С чем пожаловал? Опять, чтоль, из-за Глашки, упокой господь душу ее грешную? Так я уж все рассказала,только что паренек заходил – ничего я и не видела, и не слышала. Да и не верюя, что ее убили, чего-то ваши напутали.

– Наши не напутали, но я не про Рыбкину. С жильцомвашим поговорить хотел.

– С Женькой? А чего? – насторожиласьстарушка. – Он мужик хороший, тихий, мне помогает. С работой у него что-тов городе не получается, вот он у меня и живет пока, так я и не нарадуюсь. Идуша живая в доме, и помощь от него: вот вчера только чайник у меня возьми даперегори, а он….

– Степанида Семеновна! – прервал словоохотливуюстарушку участковый. – Ничего плохого я не собираюсь вашему Женьке делать.Поговорить мне с ним надо, вот и все.

– За сараем он, полки мне новые мастерит.

– Полки? Это хорошо, – отозвался Капица и пошел потропинке в глубь участка.

Степанида осталась стоять на крыльце, с волнением поглядываяв сторону сарая.

Участковый завернул за сарай и увидел Женьку, стоявшего водной водолазке. Тот вертел в руках небольшую дощечку, поворачивая ее то так,то эдак.

– Что, Евгений Батькович, общественно полезным трудомзанимаемся?

Женька вздрогнул, выронил дощечку и обернулся.

– А-а, это вы. День добрый, – кивнул он. – Ако мне ваши уже приходили, спрашивали. Женщину ту, значит, убили?

– Получается, так. А вы ее знали?

Женька покачал головой.

– Слышал от хозяйки про нее, а знать не знал. Я ведь нис кем тут особо не общаюсь, кроме соседей, конечно. Хотя и с соседями не совсеми получается, некоторые и кивнуть не всегда могут, не то что поздороватьсяили там поговорить, – он покосился в сторону дома Орловых.

– А сколько вы уже у нас живете? – невзначайпоинтересовался участковый.

– Да с августа, пожалуй, живу. Точно, с августа. Я вначале месяца приехал, числа пятого, что ли.

– А уезжать, припоминается мне, собирались в октябре?Загостились вы у нас в Калинове, Евгений Батькович.

– Не Батькович, а Григорьевич, – поправил егоЖенька. – А что, мешаю я кому или прогонять меня собираются? Живу я вродетихо, ссориться ни с кем не ссорюсь.

– Да я не о том, Евгений Григорьевич, – заулыбалсяучастковый. – Кто вас прогонит? А просто удивительно: приехал человек надва месяца, а живет уж четвертый. И на работу его не тянет, и денег он вроде быне зарабатывает. Или наследство получили?

«Ну что, Евгений Григорьевич, разозлил я тебя? –присматривался к мужичку Капица. Тот наклонился, поднял доску и аккуратноположил ее на верстак. – Скажешь, чтобы я не в свое дело не лез?»

– Не в наследстве дело, – сказал наконецохотник. – А только что мне в Москве ошиваться? На работе у нас простой, ятам сейчас не нужен, да и вообще, я так полагаю, придется мне новое место искать.А деньги у меня отложены были, еще с прежних заработков. Немного, конечно, нохозяйка – человек добрый, много с меня и не просит. Мне тут у вас нравится: иместо тихое, и спокойно как-то на душе, что ли, стало. В Москве дерганый был излой, а здесь пожил – вроде и успокоился. Даже и не знаю, как сказать. Мне, посовести говоря, всегда хотелось в деревне жить, да только денег на дом не было.А тут уж вроде как прижился. Бог даст, и до весны тут останусь, если СтепанидеСеменовне не надоем.

Участковый слушал Женьку и понимал, почему Тоня отозвалась онем с теплотой. И ведь внешне-то нелепый: рыхловатый какой-то, бороденкареденькая – клочки торчат из подбородка, а на щеках щетина, видно, и вовсе нерастет. Голос высокий, так что даже удивительно – толстый, в общем, мужик, атолько что не пищит. А при том и спокойный, и какой-то уверенный. Словно непросто груши в Калинове околачивает, а нужное дело делает. Впрочем, может, таконо и есть – Степанида-то вон как за него вступилась! Помогает он ей, сразу видно,взять хоть эти полки…

Женька замолчал, взял вторую доску и принялся ошкуривать ее.Капица постоял, посмотрел, а потом спросил:

– А что там с алкашом нашим было, с Евграфом?Чернявская говорит, вроде угрожал он ей.

– Это когда? – удивился было Женька. – А,когда я им забор ставил… Да странный он какой-то.

– Ну-ка поподробней, пожалуйста, – попросилучастковый. – Антонина Сергеевна интересные вещи рассказывает, может, и отвас что узнаю.

Но от Женьки узнать почти ничего не удалось. Впрочем, вцелом он подтверждал рассказ Тони, только оговорился, что появился тогда, когдастарик уже кричать начал.

– Алкоголик он, сразу видно, – закончилЖенька. – Ничего особенного я в нем не заметил. Злобный разве что, на женуВиктора бросался. Не в том смысле, что…

– Да понял я, понял, – остановил егоКапица. – Ну что ж, примерно то же и госпожа Чернявская мне поведала.Пожалуй, можно бы и отыскать нашего Евграфа Владиленовича, тем паче чтодавненько он у нас не появлялся. Ну, спасибо за беседу, Евгений Григорьевич,удачи вам в ваших начинаниях.

Когда Женька спустя полчаса зашел в дом, Степанидавстревоженно спросила:

– Ну что, Жень? Чего он приходил-то?

– Да опять про Глафиру расспрашивал. Все нормально,Степанида Семеновна, вы не беспокойтесь. А мужик он вроде неплохой.

– Неплохой-то неплохой, только как прицепится – неотцепишь, чистый репей! Вот чего я, Жень, и боюсь – как бы не прицепился он ктебе.