На ступнях появились волдыри. Вика передвигалась босиком,потому что давно забыла, где потеряла сандалии, и в последний раз, когда онаотсиживалась в лесу, под ноги ей попалось жгучее растение. Утром Вика выбраласьк морю – ночью она панически боялась подходить к нему – и промыла ноги вморской воде, терпя боль. Но вода не помогла. Волдыри не проходили.

«Я сгнию здесь заживо. Может быть, он именно этого и хочет?»

Она понимала, что неумолимо приближается к сумасшествию, чтодикие образы завладевают ее сознанием. Два дня назад Вика очнулась в лесу – онауже давно не думала – «проснулась», лишь «очнулась», потому что сон ее был несон, а страшное полузабытье, – оттого, что рядом раздавался негромкийскрип. Так скрипят сосны, но на острове не было сосен. Пару секунд она лежала,прислушиваясь, и в следующее мгновение шестое чувство заставило ее вскочить иотпрыгнуть в сторону. Вовремя.

На то место, где лежала Вика, медленно накреняясь, падалодерево. Оно скрипело, отчаянно пытаясь уцепиться корнями за землю, но что-тосильное толкало его, и дерево со стоном поддавалось. Широко раскрыв глаза, девушкасмотрела на наклоняющийся все ниже ствол, а затем бросилась прочь, петляя междудеревьями. Смешно. Весь лес можно было обежать за двадцать минут, а онапыталась запутать следы. Вика ощутила себя тараканом, бегающим по блюдечку.

Все было ненастоящее – ненастоящий лес, ненастоящие падающиедеревья, искусственный песок, желто-белый и твердый, как манная крупа. Толькострах был настоящим – выгрызающим ее изнутри, словно голодная крыса. И ещенастоящей была боль.

Воспоминания о городе, о прежней жизни растворялись впроисходящем вокруг нее. Как-то раз днем Вика отправилась за консервами – онасовершала короткие набеги к своей палатке, забирая с собой две-три банки стушенкой, которых хватало до вечера, и наполняя пластиковую бутылку водой изканистры, – но на выходе из леса упала, споткнувшись о корень, и удариласьголовой о ствол поваленной пальмы. Придя в себя, Вика увидела Антона Липатова,сидящего на стволе спиной к ней. Что-то странное творилось с его затылком, какбудто волосы на нем чуть шевелились, и Вика почувствовала холод, поднимающийсяот коленей к шее. В центре затылка у Липатова темнело углубление, и ейпоказалось, что шевелящееся вползает туда с негромким хлюпающим звуком. Вглазах ее плыли темные пятна – она не знала, сколько пролежала на солнце, –и, часто моргая, чтобы пятна пропали, Вика стала отползать назад, забыв про едуи питье. «Только бы он не повернулся. Только бы не повернулся».

Вика не знала, что увидит, если Липатов повернется к нейлицом, но ей достаточно было того шевелящегося, что жило на его затылке, чтобыхолод добрался до кончиков пальцев, заморозив их, как зимой. «Только бы он неповернулся».

Прижимая к себе пустую бутылку ледяными руками, девушкаотползала все дальше и дальше в лес, пока, в очередной раз, сморгнув чернуюпелену, не увидела, что Липатов пропал. На поваленном стволе никого не было. Ноона все равно пересекла лес и дошла до запасов окружным путем по песку, чтобывновь не наткнуться на мертвого Антона. Возле палатки ее стошнило.

Постепенно панический страх, в котором она все времяпребывала, начал сменяться апатией. Вика перестала замечать боль, и лишьраспухающий гнойник на ноге заставлял ее постанывать при ходьбе. Онапо-прежнему чувствовала, что за ней следят, а однажды на рассвете услышаламужские голоса – высокий и низкий, спорившие о чем-то. Вика понимала, чтоспорят о ней, но ей стало почти все равно.

Все-таки она поднялась с остывшего за ночь песка, которыйтеперь был повсюду: в ранках, во рту, во всех щелочках и ямках ее тела, –и прошла несколько шагов, хотя знала, что никого не увидит. Они хорошо умелипрятаться, в отличие от нее.

Внезапно в ней проснулась злость. Пусть они решат наконец,что с ней делать! Любые издевательства, побои – все, что угодно, но только невыматывающее одиночество! Господи, какой идиоткой она была жизнь назад, когдамечтала попасть на необитаемый остров! Ей ничего не нужно, кроме людей вокруг –любых людей: жестоких, злых, смеющихся… Любых!

Почему ее никто не убивает?!

Чего они ждут?!

ЧТО ОНА ДОЛЖНА СДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ ОНИ ПОЯВИЛИСЬ?!

Вика ощутила голод – первый раз с тех пор, как приходилимурены. При мысли о консервах к горлу подкатывала тошнота, но она вспомнила,что в ящиках была и другая еда. Хлеб. Шоколад. Что-то еще, о чем она забыла,хотя осматривала содержимое ящиков очень внимательно. Что-то важное… Решительномотнув головой, чтобы прогнать остатки мутного, больного сна, девушка пошлавдоль берега, не думая ни о чем, кроме еды. Ей надо поесть. Она очень плохо елавсе эти дни, отсюда головокружение, тошнота, постоянная слабость и обмороки.Надо поесть.

Поднимающееся солнце подсвечивало океан так, что он казалсярозовато-золотым. Вика бросила короткий взгляд на белые камни, на одном изкоторых она сидела, спасаясь от мурен, и поймала себя на мысли, что не можетвспомнить, как давно это было. Она потеряла счет времени, а ведь ее должны былизабрать с острова через две недели после прибытия сюда. Две недели, наверное,уже прошли. Вика начала негромко смеяться и так, смеясь, и дошла до палатки.

Она наклонилась над той коробкой, в которой лежали консервы,и смех ее оборвался. На дне коробки осталось пять банок.

Не веря своим глазам, она метнулась к другим ящикам,пошарила в них руками, подтащила их туда, где было светлее… Достала надорванныйпакет и долго смотрела на хлебцы, по которым расползалась яркая сине-зеленаяплесень, похожая на разноцветные снежинки.

Разворачивая обертку шоколада, Вика уже знала, что увидит.Плитка вытекла у нее из пальцев – не шоколад, а сплошной белый налет, подкоторым еле можно было различить коричнево-кофейное, плохо пахнущее. Онаподошла к канистрам с водой. Вода на дне одной канистры… Когда она успелавыпить столько воды? Почему она пила, не задумываясь о том, что вода быстрозакончится?! Зачем она смывала морскую воду пресной?!

Вика представила, как будет умирать на острове от голода ижажды, и со звериным рычанием бросилась к коробкам. Ей было безразлично, чтоувидят те, кто наблюдает за ней, – она хотела найти еду, кроме тех пятибанок с тушенкой, которых хватило бы на пять дней! Должна быть еще еда! Можетбыть, в других коробках, но она найдет продукт!

Яростно вытряхивая все из ящиков на песок, Вика убеждалась скаждым новым опустошенным ящиком, что еды нет. Нет. Она все съела. Пять банок стушенкой и немного воды – вот весь ее запас. Она вывалила на песок содержимоенебольшого ящика, помеченного красным крестом, и замерла перед последним – тем,в котором оставалось пять банок. Заглядывать в него было бессмысленно, но онавсе-таки вынула консервы, обреченно раскладывая их на песке.

И увидела на дне то, чего не замечала раньше, – тонкийпакет, в котором находилось что-то, почти сливавшееся по цвету с ящиком.