Договорить ему не дали, поскольку Бабкин одной рукой прижалактера к стене, а другой зажал ему рот.

– Не вздумай орать, – тихо сказал он, наклонившиськ лицу Рощина, и тот увидел ярость в его глазах.

Вениамину доводилось играть с хорошими актерами, и оннаблюдал, как правдоподобно они могут изобразить любую эмоцию, «разогреться» засекунды. До этого мгновения он полагал, что нет ни одного чувства, котороеактеры не смогли бы подать убедительнее, чем в жизни. Но, глядя в глазавзбешенного здоровяка, Рощин осознал, что никогда не видел, чтобы актеры играли– так. Так, чтобы ему стало по-настоящему страшно: не из-за того, что егоприжимали к стене, как котенка, а из-за того, что он увидел в глазах мужика,при первой встрече показавшегося ему увальнем.

Он перевел умоляющий взгляд на Илюшина. Макар изучал Рощинас холодным любопытством.

– С ума сошли? – спросил Веня, ощущая, как жалкозвучит его голос. – Тут везде камеры, идиоты.

– Ты был прав, – заметил Макар напарнику,игнорируя реплику актера. – Он соврал.

– В чем я соврал? – возмутился Веня. – Яничего не знаю о Вике!

– Зато знаете о ее сестре, – невозмутимо ответилИлюшин. – Рассказывайте, зачем вы встречались с Ниной Стрежиной. Быстро,коротко и по делу.

После категорического отказа Вики продолжать с ним отношенияРощин впал в настоящую депрессию. Не потому, что был сильно влюблен, и даже непотому, что по его самолюбию нанесли сильнейший удар. Причина заключалась втом, как именно нанесли удар – оскорбив его, ткнув в больное место. Вениамин исам знал за собой привычку к лицедейству в повседневной жизни, но услышать обэтом от подруги в столь уничижительных выражениях оказался не готов. ВениаминРощин терпеть не мог правду, особенно если она касалась его самого. Депрессияпродолжалась две недели, а затем Рощин взял себя в руки.

Уход Вики он воспринял как вызов. Поначалу пыталсяскандалить, потом, осознав абсурдность и ничтожность собственных действий,обдумал план по возвращению бывшей подруги. Стрежина больше не нужна былаВениамину сама по себе – нет, своими словами она убила в нем теплоту инежность, которые он к ней испытывал. Но Рощина грела мысль о мести – самойбанальной мести, которая обелила бы его перед самим собой, убедила в том, чтоон – значим. Что он не посредственный актер кино со смазливой физиономией, аталант, способный не только сыграть, но и срежиссировать спектакль по своемувкусу.

Вениамин неторопливо обдумал свои действия. Он намеревалсявернуть Стрежину, уговорив ее любыми способами дать ему еще один шанс проявитьсебя. Этот шанс Рощин не собирался упускать. Он хотел не просто показать Вике,что он изменился ради нее, но и влюбить ее в себя, влюбить крепко, используядля этого все подходящие методы. В мыслях Веня представлял женщину, готовуюради него на все, как героини Джека Лондона, которым он зачитывался в детстве.Вика и в самом деле отчасти напоминала девушек из приключенческих рассказов –открытых, честных, верных. Им можно делать пакости, зная, что они никогда неответят тем же, а Вениамин не собирался ограничивать себя в средствах.

«Итак, влюбить. Не просто влюбить, а заставить ее полюбить!Пусть на это уйдет много времени, главное – не сорваться раньше срока.Убедиться в том, что она прочно сидит на крючке. А затем можно дергать лескусколько угодно».

По поводу «дергать сколько угодно» Вениамин вдействительности не обольщался – он понимал, что Вика Стрежина не из тех девушек,которые будут покорно сносить все выкрутасы любимого мужчины, боясь потерятьего. Следовательно, нужен один яркий поступок, который заставил бы Стрежинустрадать так же, как страдал сам Вениамин. Перебрав несколько вариантов, Рощиностановился на самом банальном и действенном решении – уход к другой женщине.Когда-то Вика призналась ему, что не считает себя красивой, а в детствепереживала из-за того, что ее дразнили одноклассники: девочка выглядела беднееи неухоженнее всех в классе. Веня был уверен, что детские комплексы обострятся,если создать соответствующую обстановку.

Он продумал все до мелочей, прочитал несколько книг сподходящими советами и подготовился к самому длительному представлению в своейжизни. Оставалась лишь одна проблема – следовало убедить Вику вернуться к нему.Дальше – Рощин не сомневался – все пойдет как по писаному. Он репетировал передзеркалом выражение лица, фразы, продумывал молчание… Но все было бессмысленнодо тех пор, пока Стрежина отказывалась даже разговаривать с ним по телефону, неговоря уже о свидании.

Общих друзей, способных повлиять на девушку, у них не было.Оставалась семья Вики. Тогда Вениамин и встретился с Ниной Стрежиной.

Свидание в кафе он назначил не без умысла: заведение былоизвестное, а цены в меню производили впечатление на неподготовленных людей. Ктому же ему психологически комфортнее было проводить встречу на «своей»территории. Он не знал, что представляет собой Нина, но предполагал, что, еслиони с сестрой хоть немного похожи по характеру, ему стоит основательноподготовиться.

Как он и ожидал, старшая Стрежина, не привыкшая обедать вмаленьких уютных кафе в центре Москвы, поначалу стушевалась. Она осторожноосматривалась, поминутно поправляя воротник серой мохеровой кофты, удивленновзглянула на официанта, принесшего меню, но заказывать что-либо отказалась. Итолько после уговоров Рощина согласилась на чай и пирожное.

Внешнее сходство между ней и Викой было очень сильным.Вениамин с интересом разглядывал женщину, выглядевшую лет на тридцать пять,отмечая общее в сестрах. Нос, брови, привычка выпячивать вперед подбородок… Нопри этом манеры их были совершенно различными, даже противоположными. В отличиеот привычки Вики открыто, прямо смотреть на собеседника, Нина поглядывала чутьискоса, хитро, словно говоря: «Я знаю, что вы подготовили для меня подвох, нотак просто не дамся. Не на ту напали».

Выслушав Рощина, она долго молчала, снимая ложечкой крем спирожного. Нина Стрежина не была проницательной, но она хорошо чуяла своювыгоду. То, что предлагал этот богатенький красивый мальчик, похожий на героевмелодрам, было совершенно невыполнимо, особенно после ее недавнего разговора ссестрой. Убедить стервозину Вику в чем-либо! Ха! Если она штуку баксов на шубусестре пожалела, то на ее уговоры встретиться и выслушать Рощина и подавно несогласится. Дура, и всегда была такой. Видно же, что человек – не дешевка, а налицо и вовсе красавчик, так все равно Вика кобенится, нос воротит. Эх, ей бы,Нинке, такой шанс, а не вонючего Генку Забельского, норовящего затащить ее вугол потемнее. Ну да не судьба. Зато можно, если постараться…

– Я на Вику могу повлиять, – заявила наконец Нина,слизав весь крем. – Только сразу скажу: придется потрудиться, а даромтрудиться, уж извините, я не буду. Я, конечно, Вику люблю и все такое, но и выменя поймите.

– Вполне понимаю. Даром никто и не предлагает, –широко улыбнулся Веня, и от его обаятельной улыбки Нина почти растаяла. –Я думаю, мы с вами договоримся.