Сашка проснулся, мы поужинали, я запихнула его в комбинезон,оделась потеплее, и мы пошли гулять. Сашка очень нравился редким прохожим, людисмотрели на него с улыбкой, а я с гордостью. Комбинезон у него меховой, ашапочка вязаная с помпоном, уши наружу, для чего в шапке предусмотреныспециальные отверстия. Сашка часто останавливался и смотрел по сторонам,наслаждаясь произведенным эффектом. Он очень тщеславен. Как большинствомужиков. Дед, увидев нас сейчас, вряд ли порадовался бы. Наверняка стал быворчать, что мне надо завести ребенка, а не возиться с таксой. Я в отличие отДеда точно знаю, что ребенка мне доверять никак нельзя. Есть люди, которымзаводить детей вообще ни к чему. Один мой знакомый утверждал, что от него можетродиться что-то в высшей степени кошмарное, с когтями и клыками. Бахвалился,конечно, но о дурной наследственности мы наслышаны. И что перейдет от менянесчастному созданию? В пятнадцать лет я стала любовницей Деда, соблазнив другасвоего отца. «Соблазнив» — сильно сказано, но смысл мало изменится, если найтиболее подходящее слово. С тех пор мы вместе и врозь. Правда, этому состояниюкое-что предшествовало: я влюбилась. Дед это вроде бы одобрил, но мой избранниккак-то скоропостижно скончался. Хотя слово «скоропостижно» здесь не подходит,умирал он долго, в муках. А потом я жила одна, так и не сумев порвать с Дедом,иногда занималась любовью с мужиками, которых едва знала, испытывая стойкое отвращениек жизни, а еще больше к себе. Оттого случайных мужиков становилось все больше.Пока не появился тип, в которого мне менее всего стоило влюбляться. А я взялада и влюбилась. Может, Тагаев прав, и я способна любить лишь того, ктопричиняет мне боль? Хорошенький мазохистский комплекс я передам своему ребенку.Чего это я вдруг думаю о детях? У меня пес есть.

— Пошли домой, — позвала я Сашку и обратилавнимание на джип. Когда я выходила из дома, он стоял на углу, теперьпереместился к противоположному входу в парк. Фары выключены, номеров в темнотене разглядишь.

— Иди-ка сюда, — пробормотала я, подхватывая Сашкуна руки, и зашагала к дому, стараясь не смотреть в сторону джипа.

Машина плавно тронулась с места, развернулась и на малойскорости двинулась за мной. Я наклонилась, вроде бы поправляя поводок, джиппритормозил.

— Нахалы, — вынесла я вердикт и зашагала к дому.Когда я выходила из парка, джип чуть обогнал меня и пристроился ближе костановке. Оттуда отлично просматривается та часть дома, где находится мояквартира. — Нахалы, — повторила я с печалью, а потом решила неотставать от них. Выдала свою лучшую улыбку и направилась к джипу, постучала постеклу. После некоторой паузы стекло чуть опустилось. — Простите,зажигалки не найдется? — вежливо спросила я. Вновь пауза, потом появиласьзажигалка, окно так и не открыли, сквозь тонированные стекла ничего не быловидно. — А сигарету можно? — улыбнувшись еще шире, спросила я. Окноприоткрылось пошире, я увидела мордастого парня неопределенного возраста. Взгляду него был злобный, физиономия противная. Рядом с ним сидел еще один, но еголица было не разглядеть, запомнила я лишь одно: он в черной кожаной куртке.Мордастый протянул мне пачку сигарет. — Такие не курю, — вздохнула я.

— Других нет, — буркнул парень.

— Ну и отлично, я все равно бросила курить.

Я вернула зажигалку и пошла к дому. Ранее с этим типом мневстречаться не приходилось, что и неудивительно, номера на тачке московские.

— Помяни мое слово, — сказала я Сашке; — насждут испытания. Возможно, тебе даже придется пожить у Риты. Не отворачивайся,Рита тебя любит. В прошлый раз, когда ты жил у нее, ты даже поправился.

Я вошла в квартиру и на всякий случай обследовала ее,включая везде свет. Даже поднялась в мансарду, которая пустовала с момента моегозаселения.

— Пусто, — изрекла я с некоторым облегчением,Сашка обратил внимание на мою суетливость и тоже заволновался. Я включила емутелевизор, чтобы он отвлекся, подошла к окну. Джип все еще стоял возлеостановки. — Что ж, каждый волен проводить время так, как ему нравится.Пусть посидят, поскучают.

Зазвонил телефон, я сняла трубку, ожидая любых сюрпризов, ис облегчением услышала голос Лялина.

— Ну, как жизнь? Радует?

— Не очень.

— Дальше будет хуже. Особенно если ты решишьпоучаствовать.

— В чем? — невинно поинтересовалась я.

— Детка, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Если быне мои седины, простатит и импотенция в перспективе, я бы уже давно занял местов твоей постели.

— Врешь.

— Вру, — согласился Лялин. — Но тебя я люблю,и это чистая правда. С этим тебе придется согласиться, коли ты не разпользовалась моей любовью.

— Любовью ни разу, только добротой.

— Мне нравится твое настроение. Обещай, что будешьблагоразумной.

— Я всегда стараюсь.

— Боюсь, сейчас особый случай.

— Обожаю, когда ты говоришь загадками.

— Обожаю, когда ты строишь из себя дуру. Но и дуракамсвойственно чувство самосохранения. Киллера хотели сдать, он ушел, а под твоимиокнами пасутся московские ребята.

— Господи, это-то ты откуда знаешь? — с искреннимизумлением спросила я.

— Кое-кто из моих людей все еще в охране Деда и обовсем, что касается тебя, сообщают незамедлительно. Тобой интересовались, и ихтачка, скорее всего, все еще под твоими окнами.

— Так и есть. Мы даже успели познакомиться. Не скажу,что близко, но все равно приятно.

— А без этого нельзя было обойтись? — недовольнопоинтересовался Лялин.

— Я же любопытна. Как думаешь, Дед в курсе?

— Возможно, только Ларионов. Если так, то он не спешитс докладом. Хотя и Деда не исключаю. Ты знаешь старого змея.

— Еще бы.

— Ну так что? Скажешь мне что-нибудь доброе?

— Ты мужчина моей мечты.

— Это я знаю. Скажи, что ты их всех в гробу видела ибудешь думать только о себе.

— Я так и собиралась.

— Слава богу, хоть усну спокойно. Пока.

Лялин отключился, а я прошла на кухню, выпила полстаканамартини, чтобы поскорее уснуть. В отличие от Лялина спокойной ночи я не ждала.

Однако на этот раз все вышло по-другому. Уснула я почтимгновенно, а проснулась от того, что настойчиво трещал телефон. Сашка в знакпротеста залаял.