— Ольга, возьми трубку! — завопил Вешняков, когдавключился автоответчик. — Дело есть на сто рублей!

Я сняла трубку и сердито спросила:

— Чего у тебя? Еще восьми нет, а ты звонишь. Стоитпридумать что-нибудь существенное, чтобы у меня пропало желание тебя придушить.

— Получили разрешение вскрыть ячейку в банке.

— Надо же, — съязвила я, — не прошло и года.

— К девяти подъезжай к банку.

— Мне-то зачем? — удивилась я.

— Как это? — вроде бы тоже удивилсяВешняков. — Тебе что, не интересно?

— Мне интересно. Только кто ж меня пустит?

— Шутишь? — весело фыркнул Артем. — Ты у насв списке первая, так что давай раскачивайся и рви когти к банку. Только Сашкуне бери, ради Христа. Дед у нас человек исключительно уважаемый, но собачка —это все-таки слишком.

Я покачала головой и даже хмыкнула, повесила трубку иприпустилась в ванную. Сонную одурь с меня как ветром сдуло. Я накормила Сашку,выпила две чашки кофе и ровно в девять тормозила возле здания банка. На стоянкезамерли две «Волги», «Форд» и «Ауди», из чего я заключила, что все в сборе.

Вешняков топтался на ступеньках, ведущих к центральномуподъезду.

— Где народ? — спросила я.

Артем кивнул на дверь. Банк начинал работу в 9.30, наспросили прибыть к девяти, дабы не распугать клиентов.

Дверь нам открыл охранник. В просторном вестибюле стоялагруппа мужчин, что-то оживленно обсуждавших. Заметив нас, все смолкли. Япоздоровалась, мне недружно ответили. Всех присутствующих, за исключением главыбанка, я хорошо знала, и они меня тоже. На их лицах мелькало тщательноскрываемое недовольство, но высказать его никто не решился. И правильно. Дедуэто вряд ли понравится.

С главой банка мы были едва знакомы, и сейчас он подошел комне первым, представился, сообщил, что ему приятно меня видеть, а я напомнила,что являюсь их клиентом. Мы бы поговорили еще, но кто-то кашлянул, банкирвзглянул на часы и засуетился.

— Что ж, господа, — немного пискляво начал он икак-то растерянно развел руками. — Прошу.

Появился охранник и повел нас в подвал, по дороге онпридерживал тяжеленные двери и выглядел весьма ответственно. Мы вошли внебольшую комнату с металлическими шкафами вдоль стен. Арсений Егорович (такзвали нашего банкира) достал из ячейки ящик, поставил его на стол и отошел всторону.

Мужчины переглянулись.

— Ольга Сергеевна, — не без язвительности сказалНиколаев, — давайте вы.

Я подняла крышку и увидела конверт. Обычный почтовыйконверт. Извлекла его из ящика, конверт не был заклеен, в нем лежалафотография. Я, не торопясь, достала ее, Взглянула и передала Вешнякову.

— Больше ничего? — вроде бы рассердилсяНиколаев. — Проверьте, может, еще есть записка?

Записки не было, но мне и фотографии хватило за глаза. «Нучто, Саша, наши дороги опять пересеклись. Хотим мы или нет, а судьба нас сводит.Вот как сейчас».

— Эй, — окликнул Вешняков, подергав меня зарукав. — Ты как?

— Отлично.

Следующие полчаса я пребывала в прострации, занятая своимимыслями, и не слышала, что творится вокруг. В памяти, во всяком случае, ничегоне осталось. В себя я пришла только на улице: площадь, моя машина и Вешняковрядом.

— Это Лукьянов, — сказал с печалью Артем, какбудто я не узнала его на фотографии. — Черт… садись в машину. — Ясела, и он устроился рядом. — На снимке у него закрыты глаза, наверное,спал, когда она его фотографировала. И чего теперь делать? Эй, ты не молчи. Я,конечно, понимаю, для тебя это как гром среди ясного неба…

— Брось, — вздохнула я. — После записки,которую ты нашел в куртке… Кто еще решился бы послать мне привет?

— А ты догадываешься, почему он это сделал? —посерьезнел Артем.

— Догадываюсь.

— Догадываешься? Он просил тебя о помощи.

— Вот так-так, — протянула я, приглядываясь кАртему.

— Конечно. Мы знаем, что Лукьянов не раз выполнялконфиденциальные поручения московских друзей Деда. Не раз и не два. Нам с тобойот него здорово досталось и тоже не раз и не два. Чтоб ему… — Тут Артемпокосился на меня и недовольно нахмурился. — Логично предположить, что вэтот раз он тоже был на задании. Но где-то прокололся, и девчонка его заподозрила.Теперь самое интересное. Либо из-за этого прокола, либо по иной причине, нохозяева решили избавиться от Лукьянова. Но он смылся. Скорее всего, пристрелилФилиппова и оставил тебе записку.

— И ты считаешь ее криком о помощи? — усмехнуласья.

— Почему бы и нет? Лукьянов хочет, чтобы ты включиласьв игру и разобралась, что происходит.

— Я и так в игре. С самого начала. Я вот что думаю: такли уж случайно Светлана узнала обо мне? Из всего, что она тогда наплела наприеме, выходило, будто Лукьянов ей обо мне рассказывал, что совершенноневероятно. Я болтливости за ним не замечала. И если обо мне она узнала отнего, значит, он очень хотел, чтобы девушка отправилась именно ко мне.

— Думаешь, девчонку застрелил вовсе не он?

— Не знаю. Мог и он. Лукьянову человека убить — разплюнуть.

— Ольга, — тяжко вздохнул Артем. — Дедовыдрузья мутят воду. Скорее всего, они перегрызлись между собой и с Дедом у нихтоже проблемы. Гибель девчонки для них ерунда, просто очередной ход. Мы с тобойуже сейчас все знаем, а чего не знаем, о том догадываемся, — сказалон. — Давай пошлем все к черту. Следствие пойдет ни шатко, ни валко, а этигады пусть стреляют друг друга на здоровье. Лукьянова ты не посадишь. Никто недаст ему сесть в тюрьму. Это ж какой хвост он за собой потянет. От него решилиизбавиться, а значит… как говорится: «сколько веревочка ни вейся, а все равноконец придет». Поставь Деда перед фактом и умывай руки. Это лучшее, что мыможем сделать.

— Тебя куда отвезти? — спросила я.

— На работу, конечно, куда же еще? А ты что думаешьделать?

— Загляну к Деду.

— Ага.

Дальнейшая дорога прошла в молчании. На площади мыпростились. Вешняков вышел, но на работу не спешил, стоял и смотрел мне вслед.