Я отъехала на квартал и остановила машину. Уткнулась лицом вскрещенные на руле руки и задумалась. Артем прав, если от Лукьянова решилиизбавиться… Работа у него опасная, а главное — тупиковая. Рано или поздносхлопочешь свою пулю или придушат втихаря, если не угодишь хозяевам. Неочень-то мне верилось, что записка — просьба о помощи. Это совершенно не в духемоего бывшего возлюбленного. Он тщеславен, высокомерен и слишком горд, чтобыобратиться ко мне. Хотя, если припечет по-настоящему, тут уж не до гордости.Зная его хитрость и извращенный ум, вовсе не факт, что он не угодил хозяевам. Этоможет быть очередная игра, где ходы просчитаны до конца партии.

«Он здесь, — неожиданно подумала я, и дрожь прошла помоему телу. — Он здесь, рядом». Хотя, если Артем прав, я бы советовала емуисчезнуть из города как можно быстрее, и не только из города. Найти норупоглубже и забиться туда до конца дней, может, и не найдут. А если он ещездесь… значит, все не так просто.

— Он здесь, — повторила я вслух. Не зря меня вчерапасли ребятишки на джипе. Надеятся, что он появится? Неужто правда появится?После того как я пообещала пристрелить его, если наши пути пересекутся еще раз?Почему бы и нет? Лукьянов — это Лукьянов. И если бы он был другим… Тут ясделала долгую паузу, не только произносить это, даже думать не хотелось. Новедь себя не обманешь. Я пробовала, не получается.

Немного отдышавшись, я отправилась к Деду. Разговорпредстоял неприятный, и я, чтобы создать себе соответствующее настроение,вспомнила все его грехи. Их набралось немало. В общем, в приемную я вошла, едвасдерживая праведное негодование. Дед принял меня сразу и, как часто бывало,спутал все мои карты. Не успела я открыть рот, как он заявил:

— Может, съездишь куда-нибудь отдохнуть?

— С чего бы вдруг? — нахмурилась я.

— Ну… ты выглядишь усталой. Я жалею, что поручил тебеэту работу.

— В самом деде? Если быть точной, я сама взвалила ее насвои хрупкие плечи. Девичьи плечи, потому что Светлана смогла менязаинтриговать.

— Но теперь ты видишь, что речь идет не о банальномпреступлении, — с унылым видом изрек Дед.

— В самом деле?

— Прекрати, — поморщился он.

— Тебе уже донесли, что обнаружили в ячейкебанка? — спросила я, не удержавшись и выделив слово «донесли». Дед на этоникак не отреагировал, прогулялся по кабинету, замер возле кресла, где яустроилась, и спросил в свою очередь:

— И что там?

— Фотография. А на фотографии господин ЛукьяновАлександр Васильевич.

— Вряд ли это тебя удивило, — пожал он плечами. Яусмехнулась и покачала головой. — Памятуя твою фразу о том, что мы, ты ия, неплохо знаем убийцу.

— Вольная интерпретация моих слов, но в общемправильная.

— Ну вот, теперь сомнения отпали. Уверен, Филипповазастрелил он. Что они не поделили, мне неведомо, но один пытался сдать другого,а тот в отместку его убил.

— Как все просто, — опять усмехнулась я.

— У тебя есть другие версии?

— Сколько угодно. Интересуешься?

— Не очень, — ответил Дед, немного подумав. —Я надеюсь, что этот тип уже смылся отсюда, но если кому-то придет охота с нимразбираться — ради бога. Если он все еще здесь…

— Если он все еще здесь, твои друзья могут рассчитыватьна серьезные неприятности. Я хорошо знаю Лукьянова, он на многое способен.

— С моей точки зрения, ты знаешь его даже слишкомхорошо. И я хочу, чтобы ты уехала.

— Боишься, что я приму его сторону? — хохотнула я.

— Очень надеюсь, что нет, — ответил он как-точересчур серьезно. — Вряд ли ты простила…

«Тебе-то я простила», — подумала я.

— Но… ты молодая женщина, а он мужчина. И между вамибыло… вы были близки, — нашелся Дед.

— Не были, — покачала я головой. — Мы с нимпросто занимались любовью, это разные вещи.

— Если ты намерена восстанавливать справедливость изасадить его в тюрьму, для меня это ничуть не лучше. Лукьянов опасен, а когдатакого человека загоняют в угол, он опасен вдвойне. Так что отправляйсяотдыхать. Я позвоню тебе, когда здесь все закончится.

Я вновь хохотнула, разглядывая пол под ногами, и покачалаголовой.

— Что ты мне голову морочишь? — не выдержала я,хоть и призывала себя крепиться. — Хочешь сказать, что ты понятия неимеешь о том, что происходит? Так я тебе и поверю.

— Знаю, что не поверишь. Но это как раз тот случай…

— Тогда мой долг помочь тебе и для начала во всемразобраться.

— Ольга… — начал он, но я уже подошла к двери.

— Будет что сообщить, позвоню, — сказала я, —а пока, как выражался один мой друг, ныне покойный, отправляюсь в автономноеплавание. — И выскользнула за дверь, где сразу же оказалась под прицеломРиткиных глаз. — Потрясающий костюм, — сказала я, упреждая все еевопросы.

— Глаза разуй, это платье.

— Разула, потрясающее платье. Куплю себе такое же, будемходить, как сестры-близнецы. — Эта болтовня позволила мне пересечьприемную, не дав Ритке возможности завалить меня вопросами. —Привет, — помахала я ручкой.

— Сумасшедший дом, — сказала она мне вдогонку.

Что да, то да, очень похоже.

Дед пытается убедить меня, что не имеет отношения кпроисходящему. Лукьянов болтался в городе, свел знакомство с любовницейНикитина, ставленника Деда, а никто ни ухом ни рылом. По идее, Ларионова надогнать в шею. Когда его место занимал мой друг Лялин, он знал все, и даже большетого. Впрочем, Ларионов, возможно, тоже знает, спелся с дружками Деда за егоспиной. Хотя полагаться на слова Деда я бы не стала. Мне известно одно:Светлана подозревала Лукьянова в отсутствии у него большой любви к ней, вналичии корыстного интереса и в перспективе — возможного преступления. Девушкапогибла, и Никитин тоже. Господин Филиппов отдал богу душу, встретившись передэтим с Тагаевым. Все остальное — темный лес. С Тагаевым, кстати, стоитпоговорить. Правда, вопрос: захочет ли он что-то сказать? Поразмышляв, ярешила, что попытаться можно, и опять поехала в «Шанхай».

Серьезный китаец на входе молча поклонился. Я прошла ккабинету Тимура и постучала. В коридоре появился молодой человек и сообщил, чтоТимур Вячеславович отсутствует.

— Где он? — задала я вопрос. Молодой человек лишьпожал плечами.