— Никуда не поеду, — отрезала я, уповая на то, что пешкомИванова далеко не уйдет, а местные магазины уже закрыты.

— Что же мне, Виктора просить?

— Виктор уехал с вором.

— С каким вором?

— С тем, что сидел за столом и здоровался со всеми подряд.Ты что, ничего не поняла?

— Да поняла я, поняла, — заверила Иванова, но по еефизиономии можно было сделать только обратное заключение. — Что-то я какая-тосегодня чумная, — сказала она, видимо сообразив это.

— Да уж, ложись ты, лучше, спать.

— А вещи? Завтра тяжелый день.

— Вещи послезавтра соберешь.

— Все. Точно. Меня не будить.

На следующее утро я проснулась с тяжелой головой. Всю ночьмучили кошмары. Посиневшая Верочка тянула ко мне руки, а тетя Мара грозиласвоим мертвым пальцем. Отдохнуть в таких условиях не было никакой возможности.

На часах было двенадцать, что расстроило меня чрезвычайно,поскольку планов на этот день было много, и все важные.

Понурая и злая спустилась я в столовую и с удивлениемобнаружила, что она пуста. На столе лежала записка, написанная корявой рукой:“Уехали на похороны. Завтрак на плите. Катя. Люда.”

Отметив, что почерк не ивановский, я заинтересоваласьзавтраком. Кормили макаронами и тушеным мясом, которое я вчера не дотушила.Кофе я не обнаружила, Иванова пренебрегла своими обязанностями. Святыми, я бысказала. Слава богу, у нее были веские на то причины, и я решила не обижаться.

С чувством позавтракав, выбежала во двор, проверить стоит лив гараже “Хонда”. “Хонда” стояла, из чего я сделала вывод, что не нахожусь поддомашним арестом. Осталось решить вопрос с домом: не бросать же его открытым.Около часа ушло на поиски ключей, к счастью завершившихся успехом.

Выехать в Ростов удалось лишь в третьем часу, что былонепозволительно поздно. Естественно, первым делом я устремилась к дому тетиМары и приехала уже к поминках. Как тут не удручиться. Тетя Мара и преставитьсяеще толком не успела, как ее тело уже предали земле. Вот она, бренность жизни.

Изумляясь оперативности близких, я села за стол поближе кПавлу. Он в восторг не пришел, но и возражать не стал.

— Вскрытие было? — деловито поинтересовалась я.

— А как же, — ответил Павел.

— И какова причина смерти?

— Остановка сердца.

Словно обухом по голове. Возникла настоятельная потребностьпообщаться с Ивановой. Отыскав глазами Катерину, я ринулась к ней.

— Куда вы дели Людмилу?

— Как “куда”? Людмила Петровна хоронит дочь Ефим Борисыча.Разве ты не знаешь?

— Точно, и она хоронит.

Я вернулась к Павлу.

— Мать жаловалась на сердце? — с прежней деловитостьюпоинтересовалась я.

— Жаловалась, когда расстраивалась, — не пряча удивления,ответил Павел.

Он ожидал от меня не таких вопросов, и я решила необманывать его ожидания.

— Ну? Что будем делать? — поигрывая вилкой, осведомилась я.

Он насупился и спросил:

— В смысле?

— Я свидетель.

— Знаю.

— Будешь отпираться?

— Буду.

— У меня есть доказательства, — решила блефовать я,раздражаясь его апатией.

Павел оживился.

— Какие доказательства?

— Ну-у, так я тебе и выложила. Будешь неправильно себявести, узнаешь.

— А правильно, это как? — поинтересовался он, глядя на меняумными глазами.

Я поняла, что с этим человеком можно договориться и сразуначала с предложения:

— Ты мне адрес дома, а я забываю где мы встретились. Идет?

— Идет. А какого дома?

— Ну того, где ты меня в шкаф затолкал.

Павел мгновенно сменил умный взгляд на придурковатый исказал:

— Я не сумасшедший. Говори сразу, чего тебе надо и не водиму-му. “Адрес дома”, — передразнил он. — За кого ты меня держишь?

— Прошу не тыкать, — возмутилась я. — Ты мне в сыновьягодишься.

— А врешь-то зачем? Адрес дома знаешь и сама, раз была там.Говори, чего надо?

— Больше мне от тебя не надо ничего, — с жаром зашептала я.— Скажешь адрес, намертво забуду о твоем существовании. Клянусь, чем хочешь.

Павел пришел в замешательство. Мне даже стало жалко беднягу,такой бестолковый был у него вид.

— Нет, я не понял, адрес-то тебе надо какой? — спросил онпосле некоторых раздумий.

Я начала выходить из себя.

— Неужели неясно, адрес дома в котором ты воровал, а я сиделав шкафу. Может по слогам сказать?

— Нет, не надо. Ну я не понял, меня-то напрягаешь зачем?Адрес что ли забыла?

— Именно! — обрадовалась я. — Поразительная смышленость. Мнепо зарез нужен это дом, а адрес я действительно забыла. Если поможешь, не будуобращаться к ментам. Клянусь.

Павел призадумался, ворочая в тарелке вилкой.

— А дом-то тебе зачем? — выдал он очередной вопрос.

Я разозлилась, потому что было не понятно кто здесь когодопрашивает: он меня или я его.

— Забыла там дорогую для себя вещицу, — нехотя ответила я. —Хочу получить обратно.

— Какую вещицу?

Возмутительная бестактность.

— Ну-у, мой дорогой, ты слишком много хочешь знать, —перестала я скрывать раздражение.

— Нет, я не в том смысле. Просто могу предложить своиуслуги, за скромную плату.

— А ты нахал.

Павел осклабился, словно не на поминках матери разговорпроисходил.

— А раньше не видела? — развязно спросил он.

— Раньше ты не просил у меня денег, — с презрением ответилая. — Мне твои услуги не нужны. Делай что просят и отваливай.

— Да не знаю я адреса, — рассердился он.

— Как не знаешь? Ты же был там.

— Был по наводке. Отвезли, дом показали, рассказали где чтолежит, а адреса не дали. Если хочешь, могу туда доставить, за отдельную плату.