— Поделюсь, обязательно поделюсь, но позже. Скажу больше:мне нужна твоя помощь. Только можно тебя попросить?

— Проси, — усмехнулась я, — раз ты такая вежливая.

— Давай сегодня о делах ни слова, иначе я чокнусь. Простопосидим, выпьем, закусим.

— Я за рулем.

— Ерунда. В этом городе у меня все схвачено. Во всякомслучае такие проблемы для меня не проблемы. Дам тебе ксиву, ментам покажешь,пусть звонят. Там им выдадут рекомендации. Так что можешь спело пить. Ах, какмы сейчас напьемся!

Я с отвращением вспомнила свою последнюю попытку напиться ирандеву с Владимиром.

— Знаешь, в последние дни у меня аллергия на мужчин испиртное.

— Жаль, а я хотела пригласить на мужской стриптиз, — сказалаВласова и преувеличенно горько вздохнула. — Что возраст делает с людьми. Раньшеты такой не была. Я знала тебя совсем с другой стороны.

— Пресытилась, — бросила я, вложив в свой “бросок” максимумвысокомерия.

Власова рассмеялась и принялась рассказывать о Сюрдике и егожене — дикторше местного телевидения. Видимо такими образом она давала понять,что тоже имеет основания пресытиться.

В клубе я поняла, что остаток вечера придется коротать вобществе убитых горем Катерины и Ивановой, с такой скоростью надираласьВласова. Как известно, спиртное развязывает язык, но оно же его и завязывает.Первые бокалы вдохновили меня и вселили надежду, но беседа продвигалась менеепродуктивно, чем пьянка, потому что пьянке заплетающийся язык никак не мешает,а беседе — очень. Я имею ввиду не свой язык. Когда стало очевидно, что в любоймиг Власова готова упасть и закатиться под стол, я сказала:

— Пора ехать. Дел еще много.

— Какитядла? — безразлично спросила Власова, рискованнокачнувшись на стуле.

— Ну-у, дела разные. Вещи, к примеру, собрать.

— Какивщи?

— Наши с Ивановой. По чемоданам надо растасовать. Билеты ужкуплены. Закончилась у Людмилы командировка.

Это удивительно, но Власова отрезвела.

— Как закончилась?

— Что за вопрос? Как кончаются командировки?

— Иванова уезжает?

— Да, завтра.

— А ты? — в ее пьяных глазах появилась тревога.

Не знаю, что заставило меня солгать, но я солгала. Можетсделала это на зло, может интуиция подсказала: так будет лучше.

— Вместе уезжаем, — ответила я. — Вместе приехали, вместе иуедем.

Власова впала в задумчивость. Я с гигантским интересомнаблюдала за ней. Что-то внутри подсказывало: стою на пути открытий.

— И что, никак нельзя остаться? — с мольбой спросила она.

— Никак. Мы и так задержались.

— Как неудачно складывается. Ведь рассчитывала на тебя, такна тебя рассчитывала.

— Извини, — пожала я плечами.

Власова принялась за свою накрашенную губу, кусала ее снервным увлечением.

— Надо позвонить, — сказала она.

Я не возражала.

— Звони. Мобильник с тобой.

— Нет, с него нельзя.

— Звони с местного телефона.

Власова ужаснулась.

— Отсюда еще опасней. Позвоню с дачи. Там у Мазика телефон,который точно не прослушивается. Поехали, это совсем рядом.

Она дала знак официанту, поспешно рассчиталась, вскочила состула и припустила к выходу. Я вдогонку за ней, безмерно радуясь простоте своейжизни. Вряд ли, к примеру, кому прийдет в голову интересоваться моимителефонными разговорами. Зачем? Разве чтобы узнать как Маруся варит борщ иликакой галстук Алиса купила мужу.

Пока служащий выкатывал со стоянки “Хонду”, Власоварастолковывала как проехать к даче.

— Совсем рядом, на соседней улице, прямо за клубом, — тыкалаона пальцем в сторону горящей вывески “Три кота”.

— Сяду за руль — расскажешь, — отмахнулась я, не полагаясьна свою память.

Действительно, дача оказалась поразительно близко. “Страннаясемейка, — подумала я, — пока муж ублажает любовницу, жена в непосредственнойблизости крутит флирты с Сюрдиком и обсматривается мужским стриптизом.”

— Сейчас свернешь с трассы, — ворвалась в мои мысли Власова,— там есть дорога, правда освещение еще не работает, но дорога приличная.

— В какую сторону сворачивать? — спросила я, в свете фарувидев развилку.

— Свернешь налево и поедешь в сторону клуба, только пососедней улице. Слева же и наша дача. Я скажу, когда остановиться.

Несмотря на темень, меня не покидало чувство, что здесь яуже была. Поразительно знакомые дома. Хотя, в темноте все кошки серы.

— Сбрось скорость, чтобы не проскочить, — посоветовалаВласова. — Уже близко.

Я сбросила, и дома показались еще знакомей.

— Приехали. Тормози.

Затормозив, я ахнула.

— Это и есть твоя дача?

— Это и есть моя дача, — с гордость подтвердила она,выскакивая из “Хонды”.

Захотелось крикнуть: “Я убью тебя, Власова! Зачем же тытаскала меня по всем окраинам? Надо было сразу везти сюда!”

Но я промолчала, с тройным интересом отдавшисьпроисходящему.

Власова открыла калитку и застучала каблучками по тропинке.

— Света нет, значит дача пуста. Это хорошо, — крикнула она иоткрыла, до боли знакомую дверь. — Соня, ну что же ты, проходи.

Я очнулась.

— Тата, а как зовут Мазика?

— Максим.

— А его брата?

— Владимир.

“Все ясно, — подумала я. — Племянник Катерины обворовываетмужа Таты, в подвалах которого амбалы пытают людей. А брат Мазика, Владимир,увозит меня с места происшествия. Потом, волей случая, мы встречаемся, и яснова попадаю на это самое место. Интересно, сколько раз судьба будетзабрасывать меня сюда? Еще интересней, зачем злодейке судьбе понадобилосьперероднить всех участников этих странных событий. Не удивлюсь, если выяснится,что я состою в родстве, скажем, с Владимиром или Сюрдиком. Во всяком случае яполучила ответ на вопрос Ивановой: почему Владимир рвался на дачу, когданаверняка имеет “мобильник”. Здесь есть непрослушивающийся телефон.”

— Ну что же ты, Соня, — сердилась Тата. — Иди скорей сюда,пока никто не приехал.