прав! В конце статьи они себя выдали, – графиня взяла газету и процитировала. – «Qui genus jactat suum aliena laudat». – «Тот, кто хвастается своим происхождением, хвастается тем, чем он обязан другим». Я сначала не сообразила, к чему этот пассаж Сенеки в конце статьи. Позавидовали лаврам «Персидских писем» Монтескьё? Не слишком вяжется с общим смыслом заметки, но теперь все встало на свои места. Какие у них шансы? Дом Романовых уже существовал больше века, когда эта страна только собралась из европейских колоний.

Ольга считала себя частью императорской фамилии и готова была поставить на место любого, кто осмелился бы покуситься на светлое имя и великую историю ее теперешней семьи, пусть даже та ее еще не приняла.

– Не стоит недооценивать врага. В том лагере не только американский капитал. Боюсь, Россию ждут тяжелые времена.

Глава IV

I

Ветер принес в Париж черные тучи. Павел, который и без того был уныл, от дурной погоды совсем впал в апатию и анабиоз. В тот день он ушел отдыхать после обеда, уступив сморившей его слабости.

В дрёме он вновь видел себя летящим, словно птица, над кронами хвойного леса. Ему было легко, будто он сбросил весь груз мирских тревог. В этот раз он уже не удивлялся, увидев глубокую зияющую воронку в земле, но опять сердце сжалось от ощущения, что темная яма хранит в себе чудовищную тайну. Снова откуда-то из-под земли слабым голосом женщина пела едва различимую Херувимскую песнь. И вновь Великого Князя окутал аромат лилий, меда и ладана.

Павел слышал стук в дверь, видел, как к нему, поднявшемуся с кровати, но еще не до конца проснувшемуся, подошел адъютант и, пряча глаза, протянул экстренную депешу из России. Он смотрел на бумагу, видел буквы, но мозг отказывался складывать их в слова. Он пытался читать сообщение, но никак не удавалось сфокусироваться.

– Дайте больше света! Я ничего не вижу… – заворчал Великий Князь.

В комнату вошла взволнованная Ольга. Он протянул ей депешу. По ужасу, отразившемуся на ее лице, он понял, что произошло что-то страшное.

– Что? Что это? – растерянно спросил Павел.

– Сергей убит… – едва слышно пробормотала жена.

– Какой? Сын Арсеньева?

– Нет, – у Ольги задрожали руки.

– А какой? – Павел забрал депешу.

– Господи, какой ужас! – прошептала супруга и закрыла рот руками, чтобы не разрыдаться.

В Москве от бомбы террориста погиб Великий Князь Сергей Александрович.

– Мне нужно в Москву! – Павел, который, казалось, все еще не верил в случившееся, аккуратно отстранил Ольгу и сел за стол. Он написал просьбу Государю разрешить его срочный приезд.

– Когда самое скорое я смогу получить ответ? – спросил он адъютанта.

– Завтра утром, Ваше Императорское Высочество.

Адъютант убежал с телеграммой, и вскоре вернулся с двумя новыми посланиями из Петербурга. Первая депеша была от Николая II, который не мог еще получить просьбу Павла. Государь по собственной инициативе писал, чтобы Великий Князь срочно прибыл в Москву. Была еще одна телеграмма от министра двора, который сообщал, что по приказанию Императора Павел вновь принят на службу и назначен генерал-адъютантом к Его Величеству.

– Все-таки ты помог мне вернуться на службу… Ах, Сережа, но зачем же такой ценой! – риторическое обращение Павла к покойному стало для Ольги последней каплей. Сил сдерживаться больше не было, она разрыдалась.

Приказав адъютанту собираться в дорогу, Великий Князь попросил всхлипывающую жену и свиту оставить его одного. Он достал из стола январские письма Сергея и стал перечитывать их, словно в поисках ответа или какого-то предчувствия. Павел вспомнил, как брат писал о посещении Преображенцев, будто он видел все с того света… Чувствовал ли он уже подкравшуюся смерть?

Павел пережил много потерь, но опустошения такой силы он, пожалуй, не испытывал никогда. Смерть родителей, которых он боготворил, была для него трагедией. Хоть мамá долго болела, к мысли о ее смерти все-таки невозможно было подготовиться. Убийство отца стало настоящим шоком. Мучительным еще и потому, что Пиц был обижен на родителя за поспешный морганатический брак и не успел простить его до теракта, за что Великого Князя долго терзала совесть. Неожиданная смерть первой жены, любимой маленькой Аликс, принесла адские муки. Потом с царским спокойствием ушел Саша. Но все это время рядом был Сергей, который стал ему и братом, и другом, и родителем, с которым они делили все страдания и слезы… Брат был частью Павла. Неразлучные с детства, они проросли друг в друга, подобно дереву с одной корневой системой, но двумя переплетенными стволами. Бомба террориста убила не только Сергея, она изувечила, раскурочила и младшего брата, которого теперь, как когда-то после убийства отца, стала грызть совесть. Последние годы братья общались, но формально, сквозь пелену отстраненности и холодности. Прежней сердечности не было и в помине, и виной тому во многом был он сам. Как же теперь все исправить? Как сказать брату, что он самый родной, самый дорогой человек?

Павла захлестнули детские воспоминания. Его унесло в Ильинское, куда впервые они ездили с родителями, а потом в Крым, где братья принимали ванны под присмотром воспитателя и няни. В его памяти всплывали милые картины, рвущие теперь сердце в клочья. Сережа, со всей детской пылкостью влюбленный в их милую кузину, устроил в Ливадии свадьбу с фигурками, изображающими его и принцессу Оленьку. Он пригласил на церемонию воспитателя и няню. Пиц, который для пущей торжественности момента выдувал на горне туш, получил за труды монетку от брата. Вспомнилось, как им привезли красивые камушки из Феодосии, настоящие сокровища, как Сережа подарил ему театр, а потом плакал, когда воспитатель Арсеньев показал пьесу о его капризах, как ездили в Бахчисарай и Севастополь, как мечтали отправиться на сказочное розовое озеро, которое красочно описывали местные жители. Во всех воспоминаниях всегда рядом был Сергей. Он был их неотъемлемой частью. Как теперь его может не быть?

В голову Павла вновь, как в молодости, полезли мысли о том, что все, кто его любит, преждевременно уходят в мир иной. Сергей не верил, говорил, что тогда он точно должен был бы умереть… Теперь сомнений не оставалось, Павел окончательно убедился, это его вина.

II

Из пахнущего весной Парижа Великий Князь вместе с сестрой Марией и ее бывшем зятем Эрни, которого сопровождала новая супруга, прибыл в скорбную русскую зиму. Между родственниками была некоторая неловкость, но, как всегда перед лицом горя, все прочие эмоции и житейские обиды уходили на второй план. В Москве их уже ждал приехавший из Павловска двоюродный брат Костя, которого