– Нужно обсудить кое-какие детали с Ники… с Государем, но, думаю, да – я смогу приехать, и, надеюсь, мы снова будем жить вместе…

– А тетя Элла? – полюбопытствовал Дмитрий. На самом деле он хотел узнать про новую жену отца, но не решался, поэтому спросил про тетю. Он рассуждал так – если Великая Княгиня будет жить в их доме, она не допустит появления там дамы, укравшей у них отца.

– Тетя Элла будет навещать нас в любое время, как пожелает. Мы ее не оставим, – отец притянул сына, потрепал за волосы. – Ты стал совсем взрослый! Заботишься о тете…

– Папочка, дорогой, а ты можешь вовсе не уезжать? – предложила дочь, вновь перетягивая внимание на себя. – Я не хочу с тобой расставаться ни на минуту! Я невозможно скучаю, когда тебя нет рядом!

– Я тоже, – поторопился добавить сын, иначе Мари грозила присвоить себе всю любовь к отцу.

– В будущем так и будет.

– Нет, я имею в виду сейчас. Пусть твои люди привезут вещи из Парижа.

– Боюсь, это невозможно. Мне придется решить там некоторые дела. Кроме меня это никто не может сделать.

Вечером он зашел к Элле. Она только вернулась из храма, куда ходила еще раз вечером. В кабинете стоял легкий запах ладана и лилий, которыми был украшен чайный столик.

– Для меня большое утешение, что милый рядом, в этой маленькой тихонькой церковке, и я могу побыть с ним в любое время, помолиться. Ты его тоже чувствуешь?

– Нет, мне до сих пор не верится… Все как в кошмарном сне. И позволь мне выразить свое восхищение твоей стойкостью и силой духа! С каким достоинством и смирением ты это принимаешь!

– Прошу, оставь это. Я не делаю ничего особенного, ведь все знают, что душа бессмертна, – смутилась вдова. – Я уверена, мы расстались ненадолго. Главное, прожить, что осталось, хорошо, чтобы быть достойной его. Знаешь, по вечерам, перед тем как ложиться спать, я говорю: «Спокойной ночи!» – и молюсь, и в сердце, и душе у меня мир. Он смотрит на нас сверху, и, я уверена, его искренняя любовь утешит тебя, как утешает теперь меня. Для него не было никого дороже тебя и твоих детей.

Перед Павлом была вроде та же добрая, милая Элла, но что-то в ней изменилось. Она всегда была хрупкой, почти прозрачной, а сейчас в своей отрешенности вовсе превратилась в видение. Невольно он вспомнил об Ольге, которая была из плоти и крови, полна жизни и страстей. Как бы Лёля справлялась с горем, если б убили не Сергея, а его? Хотя как бы он мог оказаться на месте брата, если в политических баталиях он не участвовал, да и убеждений своих не афишировал, сам себе не желая признаться, что его до сих пор бросало из стороны в сторону.

– Ты, наверное, хотел бы обсудить дела наследства… – Ее Императорское Высочество вдруг подумала, что Павел пришел именно за этим, но не решается заговорить. Она ужасно смутилась из-за того, что, возможно, поставила его в неловкое положение. – Завещание пока не найдено. Мы продолжим искать в Ильинском, в Александрии и в генерал-губернаторском доме…

– Что ты, это подождет! Я подумал, ежели Ники позволит, может быть, мне стоит снова приехать через пару недель. Дети были бы рады, а мы могли бы разобрать бумаги…

– Да, безусловно. Приезжай в любое удобное тебе время. Тебя всегда здесь ждет твоя маленькая комната.

– Ежели я приеду не один, это было бы, наверное, неловко… – он увидел в глазах Эллы ужас, который она не успела скрыть. – Умоляю, не переживай. Мы устроимся сами. Жена будет жить скромно, неприметно. Нам не нужно лишнее внимание публики. Особенно сейчас, в такие тяжелые для всех нас дни.

Дальше разговор не клеился. Элла задумалась о чем-то своем и отвечала на вопросы Пица рассеянно. Павел засобирался уходить. На прощание Великая Княгиня передала ему принадлежащий покойному мужу крест с мощами преподобного Сергия и благословила его.

IV

В Париж Павел возвращался через Санкт-Петербург. Государь встретил его сердечно. Племянник с дядей крепко обнялись и прослезились. Казалось, все разногласия и обиды остались позади.

Братья выглядели убитыми. Владимир резко постарел, еле ходил и через каждое предложение винился перед Павлом за то, что им не позволили поехать на похороны. На Алексее тоже не было лица.

За обедом все расспрашивали Павла о встрече Эллы с Каляевым.

– Да я, собственно, знаю только то, что и вам уже известно. Свой разговор с ним она скрывает, лишь сказала, что, когда вошла, он спросил: «Кто Вы? – Я жена того, кого Вы убили». Простила ему и дала образок.

– Она просто святая! Неужели есть такие люди на свете! – восхищалась Ксения, родная сестра Императора и супруга Сандро.

– Сколько величия в ее горе! – поддержала дочь вдовствующая императрица. Если кто-то и мог понять Эллу, то это была Мария Федоровна. Неожиданно потерять мужа, в расцвете лет уйти в тень и почувствовать, что все лучшее уже в прошлом, – все это Минни проходила на своем опыте, когда умер ее муж, Александр III.

Аликс почти не ела и не отнимала шелкового платка от глаз. У нее сердце разрывалось от жалости к сестре. Бедняжка осталась совсем одна. Да, есть дети Павла, она с мужем и племянниками, Эрни, но это все не то.

– Элла просит назначить ее председателем Палестинского Общества, – заметил Государь, глаза которого тоже влажно блестели. Пост этот с момента основания Общества занимал Сергей, и безвременно опустевшее место в очередной раз напомнило о случившейся трагедии. – Я не возражаю. Дядя Павел, ты что скажешь? Вы же с Сергеем стояли у истоков…

Голос его прозвучал мягко, даже нежно.

– Сергей, наверное, был бы рад… – задумался Пиц. – Да, думаю, общественные хлопоты пойдут ей на пользу и будут хоть немного отвлекать… Господи, как подумаю, что она собственными глазами видела эту чудовищную картину, собирала его останки…

– Но она уже загружена делами Красного Креста в Москве, склада для фронта, не говоря о бесконечных приютах. А ведь на ней еще твои дети, Павел, – беспокойство Аликс о сестре неумышленно прозвучало как упрек. – Так она совсем изведет себя.

– Я согласна с Павлом. Молитва, работа и забота о тех, кому еще тяжелее, сейчас единственные отдушины Эллы. Каждую появившуюся свободную минуту мысли ее будут переноситься в тот жуткий миг, – возразила ей свекровь.

Великий Князь промолчал. Он не хотел углубляться в эту тему за общим столом. Оставить в Москве детей была не его идея. Он давно