— Растишь их, воспитываешь, уму-разуму учишь… — послышался голос отца из-за приоткрытой двери столовой, мимо которой я проходил. — А они… Эх. Один рассказывает то, о чём запретили, другой делает, что его не просят, а третий вообще умер! А мне потом это разгребай!

Послышался звон, словно на пол упала ложка или вилка.

— Один ты меня понимаешь, Полосатик.

Кот замурлыкал так громко, что даже в коридоре было слышно.

— Знаешь, как тяжело… Вот, вроде, я всё могу… Целую страну в магическую аномалию превратить и отправить в полумир могу, а вернуть Вейна к жизни не могу… А он что? А ему всё равно! Он даже не заметил! Только про свою принцессу и думает. Должен был забыть за три года, а нет! И плевать ему, что он в нормальном мире быстро распадётся на тьму и туман. И не запретишь! В прошлый раз, когда запретили, чуть об стену не убился...

Отец замолчал, зато стало слышно, как Полосатик топчется и цепляет когтями ткань. Кажется, многострадальной отцовской мантии сегодня придёт конец.

— Хороший ты котик, а главное живой…

Грусть в голосе отца осела в моей груди, что-то сдавило сердце, и я, не выдержав, толкнул дверь и зашёл в помещение.

Великий некромант Верлингарда гладил котика и вытирал ладонью скупую слезу. Корона лежала на полу под столом — видимо, это она упала, а не столовые приборы, как мне показалось.

Я поднял её и подал отцу, но тот полностью проигнорировал этот жест и даже не посмотрел в мою сторону.

— Пап… — Я вдруг почувствовал себя, как в детстве, когда совершал какой-то большой промах и расстраивал отца. Он вот также молча сидел в кресле, никак не реагируя на мои слова или действия. Тогда казалось, это потому, что он злится, а сейчас стало понятно, что он просто ищет причины моих неудач в себе. И совершенно также как в детстве я зачем-то сказал. — Я ж не специально.

Отец тяжело вздохнул.

— Вы все не специально… Хотя нет. Это ты и Глейн делаете не специально и по глупости, а Дрейн вполне обдуманно осуществляет свои дурацкие выходки. Но, знаешь, от этого не легче! И платить за ваши ошибки приходится мне.

— Кстати, о дурацких выходках… Я хочу отдать артефакт обратно королю Эльдору.

— Ну, отдай, — подозрительно легко согласился отец и бросил быстрый взгляд на Черныша.

— И даже возражать не будешь?

— Да тебе возразишь, пожалуй. Как говорит Эльдор, ты упрямый, как однорогий сарл. К тому же ты всё-таки заработал право голоса, и я уже не могу запереть тебя в комнате или в академии, чтобы ты сам себе ещё больше не навредил.

— Что тогда всё-таки произошло?

Я сел в соседнее кресло, а Черныш спустился с моего плеча на ладонь и растёкся там невесомой вибрирующей лужицей. Кажется, он пытался изобразить котика, а может, просто трясся от страха, но бояться стоило не ему, а мне.

— Ну, а что могло произойти? Ворлок забрал всю твою силу, и ты умер почти сразу, как мы перешли в Верлингард.

— Может, всё-таки не…

— Ну, ты ещё высшему некроманту расскажи, умер ты или нет! — раздражённо сказал отец, а я решил не возражать. Ну, умер и умер, что это собственно меняет? Я же живу.

— Есть такая граница, из-за которой даже я не могу никого вытащить. И тогда я призвал Праматерь Тьму.

— И отдал ей артефакт? Зачем?

— Знаешь ли, когда призываешь высшую сущность и просишь о помощи, то как-то уже не до торгов и вопросов. Тебе говорят, отдай то-то, и ты отдаёшь. И получаешь то, что просил. Или что-то похожее на то, что просил.

— То есть я живой?

— Пока в Верлингарде, да. А там, — отец неопределённо мотнул головой, но было ясно, что он говорит про Изрию, — действуют другие законы. Там ты довольно быстро окончательно развеешься. Примерно на неделю пребывания среди живых в год хватает сил ворлоков, если верить исследованиям Дрейна.

Стало холодно, словно я стоял во дворе Янкиного замка, а не сидел в тёплой столовой в Верлинграде. Получается в Изрии я жить не смогу, а Янка не сможет приехать сюда. «Каждый должен знать, что его место — либо в жизни, либо в смерти, но не там и там одновременно». И исключение сделано только для некромантов. Живых некромантов.

— И зачем было пытаться спасти меня, если шанс, что получится, был таким низким?

— Были б у тебя дети, ты бы не спрашивал, — коротко ответил отец. — Ну, а что вышло, то вышло, мне не о чем жалеть. Это в любом случае был шанс для тебя прожить долгую жизнь, и ни о чём так и не догадаться. Но теперь-то уж что? Делай что хочешь…

И отец отвернулся, показывая, что разговор закончен.

Я встал, посадил Черныша в карман, а потом кое-что вспомнил.

— Ты сам говорил, что самая сложная работа некроманта не с мёртвыми, а с живыми. Что это они насильно удерживают в памяти образы погибших. А ты значит, пошёл дальше и решил удержать меня не только в памяти?

— Говорил. Но это не значит, что своим советам легко следовать, — буркнул отец. — Иди уже, — ответил он мне, снова украдкой вытер щёку и добавил то, что часто говорил в детстве. Но тогда это казалось шуткой, а сейчас приобрело совсем иной смысл. — Умрёшь — домой не возвращайся.

Я не нашелся, что на это ответить.

* * *

Вейн Верлинг

Благорднейший кивнул и без споров выполнил всё, о чём я его просил. Кажется, он тоже был в шоке от новостей — другой причины такой покладистости я найти не мог.

Оказались мы в тёмном, но просторном помещении, за стеной которого кто-то разговаривал на повышенных тонах и даже иногда кричал. Стоило прислушаться, как звуки сложились во вполне понятные фразы.

— Ворлоки уже даже в замке! Не собираюсь я ждать несколько недель. Ровно в день рождения пойдёшь замуж и уедешь подальше! — Это точно был король Эльдор и говорил он с Янкой.

— Но Остролист сказал, что мне ничего не угрожает! — От Янкиного голоса на душе стало тяжко. Она была и рядом, и далеко.

— И ты что ему веришь? Ты вообще второго ворлока в женихи выбрала!

— Это не ворлок!

— А кто же? Король Великого леса ясно написал, что эльфы к нам не приезжали!

— Это… — Я так ясно представил, как Янка закрывает рот и поджимает губы, словно сам там стоял. Но сказать,