Причина для плохого настроения у Раевой имелась – пятнадцатьминут назад в столовой пансионата случилась драка. Причем драка, что большевсего возмущало Раеву, между женщиной и мужчиной. «Немыслимо! Я могла быпонять, если бы так вела себя Уденич. Но эти…»

Раева распахнула дверь своего кабинета и остановиласьнапротив участников драки.

– Лидия Михайловна, я хочу сказать… – началГоргадзе.

Раева прервала его одним взмахом руки:

– С вами, Игорь Кириллович, я поговорю потом. Вижу,первую помощь вам уже оказали? Вы свободны.

Горгадзе злобно посмотрел на нее, хотел что-то сказать, ноне посмел. Бочком протиснувшись мимо управляющей, вышел из кабинета.

– Виктория Ильинична, я жду ваших объяснений.

Раева опустилась в кресло и взглянула на Окуневу. Вид у тойбыл ужасный. Седые волосы, всегда собранные в пучок, растрепались вокругголовы, отчего Окунева сразу стала похожа на ведьму.

– Чего вы от меня ждете? – огрызнулась бывшаябалерина. – Гнать надо вашего Горгадзе отсюда.

– Я разберусь, кого мне нужно гнать, – холодноответила Раева. – Вы мне не ответили.

– Он убить может кого угодно! – воззвала к нейВиктория Ильинична, тряся головой. – Вы посмотрите, что он со мной сделал!

Раева откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Окуневаначала горячо рассказывать о произошедшем, напирая на невозможное поведениеГоргадзе и всячески обходя молчанием причину драки.

– Виктория Ильинична, – прервала ее Раева наполуслове, – почему вы накинулись на Горгадзе?

Окунева замолчала и стала старательно собирать волосы назатылке в хвост. Раевой стало смешно. «Просто дети, только довольно злобные иглуповатые».

– Виктория Ильинична, я жду, – напомнила она.

Окунева пожевала губами и неохотно произнесла:

– Горгадзе меня оскорбил. Сказал, что Боровицкий хотелнаписать книгу о моей юности.

– Что же тут оскорбительного? – подняла бровиРаева.

– То, что никто ничего не понимает в моей жизни! –не выдержала Окунева. – Люди здесь говорят немыслимые гадости! Смеют дажеутверждать, что я была… была … посредственностью! И такое – мне! Да вы знаете,что мне тогда сам директор сказал: «Вика, я плакал, когда ты выступала!» Ипосле этого…

Лидия Михайловна знала, что останавливать поток воспоминанийбесполезно, поэтому отрешенно слушала. В голове у нее вертелись мысли, изкоторых она вытащила одну: с Денисовым нужно что-то делать. Он порой проявляетчерствость, что родственникам пациентов весьма не нравится.

– Поймите, я не могла не дать ему пощечину! –взвизгнула Виктория Ильинична, врываясь в ее мысли. – Горгадзе сказал, чтоБоровицкий оставил записи, которые… которые выставляют меня в самом неприличномсвете! И мерзавец посмел меня ударить! Его нужно гнать, говорю вам, гнать!

«Опять Боровицкий… – вздохнула про себя ЛидияМихайловна. – Кажется, мертвый он стал еще менее выносим, чем живой».Двумя словами она успокоила бывшую балерину, пообещала, что Горгадзе будетнаказан, и попросила вести себя сдержаннее. Окунева ушла, а Раева досталателефон.

– Послушайте, с Горгадзе нужно что-то делать, –сказала она в трубку. – Сегодня он сцепился с Окуневой. Боюсь, завтра онбудет просто непредсказуем.

И нажала кнопку отбоя.

Даша забежала домой за Прошей и теперь быстро шла кпансионату. В голове у нее был полный туман. «Получается, что Красницкая былазнакома с Боровицким раньше! И не просто знакома – у них был роман! Правда,мать Саши Ретривера сказала, что он быстро закончился, но почему ни Боровицкий,ни Римма Сергеевна об этом не рассказали?»

Дойдя до последней мысли, Даша остановилась так резко, чтодернула Прошу за поводок. Пес обиженно гавкнул, но хозяйка не обратила на неговнимания. «Красницкая спрашивала у меня что-то про компьютер ПетраВасильевича… – вспомнила Даша. – Она еще удивилась, что на немсохраняется информация. Но на самом деле в ноутбуке Боровицкого ничего не было…Что же такое он написал, что ей было неприятно?»

Даша спустила Прошу с поводка, и тот поскакал по тропинке.«Как ни крути, – думала Даша, торопясь за ним, – все дело опятьупирается в те пять историй. Уж не под именем ли Инны зашифровал Боровицкийсвою бывшую любовь? Но Римма Сергеевна никогда не была бизнес-леди и не делалакарьеры… Какую карьеру можно было сделать репетитору по французскому? Господи,сплошные загадки!»

Она проскользнула в ворота, взглянув на охранника в будочке.Тот пристально смотрел на нее. «Интересно, долго еще он будет меня так спокойнопропускать?» – мелькнуло у Даши в голове, но в следующий момент она уже забылапро охранника. На ближней скамейке сидел Игорь Кириллович Горгадзе в спортивнойкуртке и тонкой шерстяной шапочке. Он повернул голову и заметил Дашу. Навытянутом морщинистом лице появилась неприятная улыбка, старик встал и, неторопясь, пошел ей навстречу.

Раева и Денисов смотрели на них из окна.

– Лидия Михайловна, может, позвать охранника? –неуверенно предложил Денисов.

– Зачем же? – задумчиво ответилауправляющая. – Думаю, нашей гостье общение с Горгадзе пойдет на пользу.Может быть, даже отобьет у нее охоту следовать по пути покойного ПетраВасильевича.

Главврач искоса взглянул на Раеву. Он никогда не мог понять,о чем она думает, и почти никогда – что имеет в виду, произнося ту или инуюфразу. Но для него самого, пожалуй, спокойнее было бы не знать об этом. Денисовмолча кивнул и вышел из кабинета. Уже за дверью его догнал негромкий голосРаевой:

– Вы все-таки будьте неподалеку. Мне не хотелось быповторения утреннего инцидента.

Денисов опять кивнул. Подтверждать свое согласие вслух нетребовалось – Раева и так знала, что он выполнит все, что нужно.

Подойдя к Даше, Горгадзе шутовски поклонился и нелеповзмахнул рукой.

– Может, я Боровицкого заменю? – с нескрываемымсарказмом поинтересовался он.

Даша молчала, пытаясь понять, как ей лучше себя вести. То,что старик настроен агрессивно, было очевидно. Становиться объектом нападенияей совершенно не хотелось. Но и уходить просто так она не собиралась.

– Простите, за что вы его так не любили? – вежливоспросила она.

– Да за все, – не задумываясь, ответил тот.Крючковатый нос и тонкие губы делали бы облик Горгадзе карикатурным, если бы неживая злоба, словно пропитавшая его насквозь. – Его все ненавидели. Ноубил только я!

Старик с гордостью поднял указательный палец, как будтотолько что доказал сложную теорему.

Даша опешила, потом собралась с мыслями.

– Вы его убили? – переспросила она, изо всех силстараясь не нервничать.