– Послушайте меня… – Глеб сделал шаг навстречуДаше и оказался так близко, что она отшатнулась. Он был большой, какой-токвадратный, и от его дорогой кожаной куртки пахло автомобильнымароматизатором. – Долго вы собираетесь тянуть кота за хвост? Сколькоможно…

Закончить Глеб не успел. Проша встал на задние лапы ипоставил передние ему на грудь. Перед глазами Боровицкого-младшего оказаласьлоснящаяся собачья морда. Пес дышал прямо в лицо Глебу, свесив набоклилово-розовый язык. Глеб, который терпеть не мог собак, сейчас с изумлениемобнаружил у этого дикого пса ресницы, торчащие кустиками над глазами. А самиглаза были темно-карими и глубокими. Боровицкий отшатнулся, и собачьи когтизаскользили по коже куртки.

– Проша, фу! – прикрикнула Даша, приходя всебя. – Фу, тебе сказали!

Пес нехотя снял лапы с человека. Боровицкий не сводил с неговзгляда, а Даша не сводила глаз со слюны, оставшейся на куртке Боровицкого.

– Вы бы свою собаку в наморднике держали! –посоветовал Боровицкий, отступая еще на шаг и стараясь сохранятьспокойствие. – Она у вас опасна для людей. Будь у меня пистолет…

– Будь у вас пистолет, вы бы даже вытащить его неуспели, – резко сказала Даша. Вся ее растерянность улетучилась от одноговзгляда на обмусоленную дорогую куртку Глеба. – Вот что, ГлебПетрович, – продолжила она, не давая Боровицкому времени прийти в себя, –расскажите мне, что там у вас за история с Горгадзе. Он ведь – я правильнопомню? – ваш родственник?

Глеб хотел было ответить, что их история – не ее собачьедело, но слово «собачье» молниеносно вызвало в его памяти морду с белымикустиками ресниц и влажным языком. Он поморщился и начал рассказывать.

* * *

Свою сестру Элю Игорь Горгадзе очень любил, хотя она былаему и не родной, а всего лишь сводной. Но какая разница – сводная, родная…Главное, чтобы каждый находил в другом необходимую родственную поддержку. АИгорь ее, безусловно, находил. Сколько себя помнил, он всегда бежал к Эльке заутешением. Старшая сестра выслушивала его, советов не давала, но Игорю советы ине нужны были. Главное – выговориться близкому человеку.

Сначала Игорь жаловался на родителей – в подробностяхрассказывал, кто и как его обидел. А обижали родители часто, потому чтохарактер у маленького Игоря был вредный и пакостный. Потом, когда подрос, сталжаловаться на обидчиков в школе. Характер у него остался таким же вредным ипакостным, но возможности расширились – теперь Игорь сначала рассказывал Эле,что он придумал для Сереги Ведерникова, а потом жаловался на то, что сделал сним в отместку сволочь Ведерников. Эля покорно слушала, кивала, заваривалавкусный травяной чай. Напившись чаю, довольный Игорь уходил.

К концу школы он сформировался в умного злого подростка,поставившего перед собой незамысловатую цель заработать как можно больше денег.Игорь начал обдумывать разные пути. Для начала поступил в пединститут, потомучто язык у него всегда был хорошо подвешен, а еще потому, что в пединститутеучилось очень много девочек и очень мало мальчиков. А в уме Игорька уже началвырисовываться неясный план по обретению финансового благополучия.

Ко второму курсу план оформился окончательно. Он был прост иочень банален. Нужно было всего лишь выбрать состоятельную девушку изсокурсниц, охмурить ее и жениться на дурочке. А там – пусть рожает себе детей,ходит в бассейн и в парикмахерскую и готовит ему еду. А распоряжаться финансамибудет он, Игорь.

В наполеоновских мечтах Горгадзе видел себя зятемпреуспевающего столичного чиновника, которому восхищенный тесть передаеткакое-нибудь дело. А там – развернись, душа! И план был вполне осуществимый, идевочки подходящие, разумеется, нашлись, и внешность у Игоря была очень даженичего – полугрузинского розлива. Иногда он загадочно намекал на княжескиекорни и трагическую судьбу деда. Девочки таяли и жалели Игоря.

Возникла только одна небольшая сложность. Нет, даже несложность, а так, неприятность. Сводная сестра Эля категорически отказываласьвыслушивать рассказы брата о его планах. Более того, дала понять, что ей онипротивны. Пару раз он начинал ей жаловаться на провал с той или другойдевочкой, но вместо сочувствия Эля – тихая, молчаливая Эля, никогда в жизни словане сказавшая ему поперек! – хмурилась и уходила в другую комнату.

Сначала Игорь ничего не понимал, а потом догадался: она жеревнует, дуреха! Вот смех-то! Нет, к Эльке он всегда хорошо относился – икрасавица, и мозги вроде бы есть. Но они же родственники, понимать надо! Нет,жену-то он себе все равно выберет, а сестра пусть сама со своими эмоциямисправляется.

Эля была старше на три года, но Горгадзе очень удивился,когда на последнем курсе института она вышла замуж. Ее избранник Игорюкатегорически не понравился – высокий, худой, с непонятно откуда взявшимисябарскими замашками. Ну конечно, потомственный москвич, само собой! Когда Игорьупомянул о своем княжеском происхождении, этот нахал с интересом спросил:

– А из какой именно княжеской фамилии? Вообще-то вГрузии их не так много…

Игорь попытался вывернуться, намекнул на трагическую судьбудеда, что всегда прекращало любые расспросы на корню. Ну как же, у человекатакая трагедия!

– А при чем тут твой дед, прости, не понял? –удивился муж сестры. – Ты что, фамилию его не знаешь? Откуда же прокняжеский род известно?

От неожиданности Игорь совершенно потерялся – начал блеятьчто-то, попытался перевести разговор на другое… Но Боровицкий оказалсянеожиданно упертым типом.

– Нет, ты постой, – вежливо сказал он. – Тыговоришь, у тебя княжеский род, так? Вот я тебя и спрашиваю – с чего ты взял? Стого, что твоя бабушка рассказывала?

Вокруг засмеялись. Горгадзе не знал, что ответить. А самоеобидное – что его вечная заступница Элька стояла рядом со своим мужем имолчала. Ни словечка не сказала! Как будто так и надо… Вот за это унижениеИгорь пообещал себе отомстить и выскочке Боровицкому, и предательнице сестре.

Отомстил качественно и со вкусом; опять-таки с выгодой длясебя. Правда, получилось, что не Боровицкому, а Эльке, но тоже неплохо. Усводной сестры была подруга – толстая дуреха с курчавыми, как у негра,волосами. Игорь с ней случайно познакомился у Эли в гостях, а там и плансоставился. Подруга по имени Катя была глуповата, влюбчива и происходила изправильной семьи: папа работал в облпотребсоюзе, мама шуршала секретарем вСоюзе писателей. Два «союза» в работе родителей Катерины грели сердце Горгадзе.Недолго думая, он окрутил дуреху, и через пару месяцев после близкогознакомства Катюша могла есть у него с рук все, чем бы он ни вздумал ее кормить.

А потом Игорь торжественно объявил об этом сестре.

Первый раз за все время, что он ее знал, тихая Эля вышла изсебя. Начала какую-то ахинею выкрикивать – что-то вроде того, что не отдастлучшую подругу на растерзание негодяю. В общем, очень красиво и пафосно. Игорьтолько посмеивался. А затем она вздумала поговорить с Катей. На что,собственно, Горгадзе и рассчитывал.