Берта Кул только что вышла из ванной. В халатеи комнатных туфлях она сидела за столом перед початой бутылкой. Судя по всему,горячий душ и виски сделали свое дело: Берта была не столь свирепа, как полчасатому назад, когда разговаривала со мной по телефону. Что, по-твоему, моглослучиться с этой бумажкой? — спросила она, едва я вошел.

— А что, по-твоему, могло случиться сФелипе Муриндо?

— Арестован?

— У него во дворе взорвали тоннудинамита. Конечно, это был всего лишь несчастный случай, но беднягу Муриндоразорвало в клочья. Если мы не получим обратно эту бумажку, мы никогда неузнаем, о чем он пытался рассказать.

— Я сообщу обо всем этом консулу,Слыханное ли дело — так обращаться с гражданами США?!

— Ты никому ни о чем не будешь сообщать.Это не в наших интересах.

— Почему?

— Люди здесь не так просты, как тебекажется. Едва заходит речь об изумрудах, они начинают косо смотреть на любогоиностранца.

— Извините, сэр, — взорваласьБерта, — я, знаете ли, тут впервые. Куда уж мне тягаться в осведомленностис вами, старожилами…

— Замолчи, Берта! Все действительно оченьсерьезно.

— Так, может, скажешь, что конкретно ямогу делать и что запрещено?!

— Как бы то ни было, ты оказалась ввесьма затруднительном положении — ведь ты здесь по поручению Гарри Шарплза.

— Ну и что?

— Тебя могут посчитать соучастницей.

— Мало ли что посчитают! Если у здешнихвластей хватило наглости арестовать меня и при этом делать вид, будто они непонимают ни слова по-английски, можно лишь посочувствовать жителям страны, укоторой такие власти!

— Послушай, Берта, как бы то ни было,Кеймерон убит. Почему — не понятно. Нам известно, что Гарри Шарплз, РобертКеймерон и Ширли Брюс участвовали в незаконной добыче изумрудов, ихконтрабандном вывозе и продаже в США. И должно быть, они получали неплохиедоходы от своих махинаций.

— Как отнесется наше правительство к делуо контрабандном ввозе изумрудов?

— Мне трудно ответить тебе. Ведь надо ещедоказать, что Шарплз занимался контрабандой. Колумбийцы обнаружили у него вбагаже необработанные изумруды, добытые на здешних шахтах. Но инкриминироватьему попытку незаконно ввезти их в США будет весьма сложно.

— А как они ввозили изумруды раньше?

— Чаще всего в Южную Америку моталсяКеймерон. Непосредственно добычей изумрудов занимался тоже он.

— А в чем выражалось участие во всем этомШирли Брюс?

— Нашему правосудию придется изряднопопотеть, чтобы уличить ее. Всю эту историю о подвеске, доставшейся понаследству, скорее всего, сочинил Шарплз. Допускаю, что Ширли и не знала —зачем.

— Но ведь у нее были побочные доходы?

— Правительство, несомненно, займетсявыяснением этого. Для начала проверят, исправно ли она платит налоги.

— А насколько успешны наши дела?

— Мы вплотную подобрались к самомуШарплзу.

— Ты сразу догадался, что он обманываетнас?

— Когда он в первый раз пришел по поводуэтой подвески, мне показалось, он знает, что с ней приключилось.

— Ах, Дональд, ты умница!

— Кеймерон мертв. В его смерти могло бытьзаинтересовано несколько человек. Была предпринята попытка отравить ДонуГрэфтон — по ошибке яд достался Хуаните. В деле об отравлении все уликиуказывают на Роберта Хокли. И вот теперь убили Фелипе Муриндо. Заметь: в этовремя в Колумбию приехали два человека, которые так или иначе могли бытьпричастны к убийству Кеймерона — Роберт Хокли и Гарри Шарплз. Если эти убийствасвязаны между собой, круг подозреваемых сужается. Но поди докажи, что онисвязаны.

— Хокли и Шарплз арестованы и не моглиникого убить.

— Думаешь, взрыв произошел случайно?

— За кого ты меня принимаешь?

— Когда я решил отправиться сюда, у меняне было сомнений, что на прииске «Два клевера» добывают изумруды. Нужны быликое-какие доказательства, чтобы Шарплза припереть к стенке. К сожалению,колумбийское правительство оказалось более расторопным. Но у меня была еще однадогадка…

— Дональд, милый! Эта догадка можетпринести доход нашему агентству?

— Не уверен.

— Твоя догадка связана с убийствомКеймерона?

— Конечно. Его убийство — исходная точканашего расследования.

— Знаешь, я ничего не поняла из того, чтоты там болтал о кожаных перчатках и пистолете двадцать второго калибра. Тыможешь объяснить все по порядку?

— Роберт Кеймерон стрелял из пистолета двадцатьвторого калибра и промахнулся.

— Почему ты так думаешь?

— Иначе не вижу во всем этом никакогосмысла.

— Ты хочешь сказать, что он целился вдырку и случайно задел стропила?

— Он целился вовсе не в дырку. Ты что,так до сих пор ничего и не поняла?

— А ты оставь свои дурацкие намеки!Говори, пожалуйста, яснее, чтобы я могла тебя понять.

— Когда Роберт Кеймерон стрелял, он был вперчатках…

— Когда он стрелял в убийцу?

— Нет, в ворону.

— В ворону?! — воскликнулаБерта. — Ты что, рехнулся? Это же была его любимица. Чем она ему неугодила?

— Тем, что вороны не умеют считать.

Берта гневно посмотрела на меня, и тутзазвонил телефон. Берта сняла трубку:

— Алло… Говорите по-английски! Кто тамеще? Да-да… — Неожиданно ее тон изменился. С минуту она молча слушала, потомсказала: — Спасибо большое, я ему передам. До свидания.

Когда она положила трубку, от ее былого гневане осталось и следа.

— Кто звонил? — спросил я.

— Родольфо Маранилья. Сказал, что вскорепосле нашего отъезда Роберт Хокли и Гарри Шарплз бежали из-под стражи. Похоже,подкупили охрану. Та баба, которая меня обыскивала, утверждает, что положилатвою бумагу в конверт и отнесла в кабинет капитана полиции. Когда меняобыскивали, Шарплз и Хокли были под арестом. Вскоре они исчезли. И эта бумагатоже.

— Теперь многое становится ясным.