— Мы с Шарплзом сразу поехали к ШирлиБрюс. На наши вопросы Ширли ответила, что прошло уже довольно много времени стех пор, как она передала подвеску Кеймерону. Я ознакомился с документами наопеку наследства. Его сумма не меньше двухсот тысяч долларов. В случае смертиобоих опекунов все должно быть разделено поровну между наследниками. Покаопекуны живы, они вправе по своему усмотрению выделять деньги наследникам.Иначе говоря, не обязаны давать им ежемесячно одинаковые суммы.

— Вы подумали, что вслед за смертьюКеймерона можно ожидать смерти сеньора Шарплза? — спросил Маранилья.

— Не знаю. Скажу одно: Шарплз оченьиспугался и решил нанять телохранителя. Однако очень странно, что он предложилэту работу именно мне.

— А что здесь странного? — спросилМаранилья.

— Ну какой из меня телохранитель!

— У вас голова на плечах, сеньор Лэм.

— Телохранителю не нужна голова.

— Шарплз предложил вам много денег?

— Еще бы! — вступила в разговорБерта. — Он готов был платить чуть не втрое больше, чем платят в такихслучаях.

Маранилья рукой дал Берте понять, что ее никтоне спрашивает.

— Извините, сеньора, сейчас я пытаюсьвникнуть в то, о чем рассказывает сеньор Лэм. Если у меня возникнут вопросы квам, я задам их позже.

— Когда скончалась Кора Хендрикс, ШирлиБрюс была еще совсем маленькой, — сказал я. — Документысвидетельствуют, что все имущество Коры — до последнего цента — отошло копекунам. Они получили деньги, недвижимость, персонал шахт, оборудование — вобщем, все. Если подвеска действительно принадлежала Коре Хендрикс, возникаетвопрос, когда и каким образом она попала к Ширли Брюс.

— Продолжайте, продолжайте, —нетерпеливо произнес Маранилья.

— Шарплз поступил предусмотрительно,предложив мне поехать с ним к Кеймерону. Не могу сказать, знал он или нет, чтомы там обнаружим. Но когда мы отправились к Ширли Брюс, он, безусловно, знал,что нас ждет, знал, как она ответит на вопросы, и поэтому, предложив мнепоехать с ним к Ширли, Шарплз поступил вдвойне предусмотрительно.

— Продолжайте, — снова сказалМаранилья.

— Кое-что в отношении убийства Кеймеронавыглядит весьма странно. На столе лежал автоматический пистолет двадцать второгокалибра. Из него был произведен один выстрел. Полиция решила, что убийца хотел,чтобы создалось впечатление, будто Кеймерон стрелял в него. В таком случаеможно было выдать убийство за самооборону. Кроме того, полиция могла пойти положному следу, предположив, что убийца ранен. Внимательно осмотрев помещение,полицейские решили, что он целился в отверстие под коньком крыши, но немногопромахнулся, и пуля задела стропила.

Маранилья нетерпеливо посмотрел на Хурадо. Тотоставался невозмутимым.

— Когда в полиции сделали анализ кожи рукКеймерона, — продолжал я, — следов пороха не обнаружили, потому ипришли к выводу, что стрелял убийца. Другой анализ показал, что выстрел былпроизведен незадолго до смерти Кеймерона.

— Хорошо вам в Соединенных Штатах! —воскликнул Маранилья. — Все к вашим услугам: лаборатории, эксперты, врачи!Не то что у нас… Но, пожалуйста, продолжайте, сеньор Лэм.

— Когда обнаружили тело Кеймерона, вподвеске изумрудов не оказалось. Два камня полицейские нашли на столе, шесть —в клетке вороны. Еще пять — в сливе раковины. Итого тринадцать. Работа, которуюпоручил мне Шарплз, была элементарной. Я понял, что все подстроено. Если быподвеска принадлежала Ширли Брюс и Шарплз узнал, что она отдана для продажи, онпрежде всего расспросил бы саму Ширли. Если бы Ширли Брюс нуждалась в деньгах,она попросила бы их у Шарплза. Если бы она решила продать подвеску потому, чтота ей надоела, не было нужды обращаться к Кеймерону: Шарплз все бы устроил. Вовсем этом не просматривается никакой логики.

— У нас были основания следить за некимПитером Джерретом, — заметил Маранилья. — Заинтересовались наширебята и Ширли Брюс. Они сообщили, что вы заметили их и ушли от наблюдения.Вернувшись к конторе Джеррета, они снова встретили вас. Зачем вы к немупоехали?

— Джеррет сам мне позвонил, сказал, чтоподвеска принадлежала некой Филлис Фейбенс. Я поехал к этой девушке и выяснил,что когда-то у нее была подвеска в такой оправе, только не с изумрудами, а сгранатами и рубином. Сначала я решил, что меня навели на ложный след, но,поговорив с Джерретом, изменил свое мнение. Думаю, Джеррет скупал старинныеукрашения с гранатами и полудрагоценными камнями и передавал Кеймерону. Тотвынимал дешевые камни из оправ, вместо них вставлял изумруды, а затем украшенияшли на продажу. Как мне кажется, это идеальный способ сбывать нелегальнодобытые изумруды!

— Да, вы правы, — вздохнулМаранилья.

— Рассказ сеньора Лэма показался бы ещеболее убедительным, если бы он не знал о нашем расследовании, —беспристрастным тоном заметил Хурадо.

— Конечно, конечно, — согласилсяМаранилья. — Но, думаю, сеньор Лэм хочет продолжить.

— Да, я действительно хочу вам ещекое-что рассказать, господа. Об этом пока не известно ни одной живой душе.Надеюсь, вы поверите мне.

— Конечно, — сказал Маранилья. —Более того, мы сочтем, что вы оказываете нам содействие.

— У ручной вороны Кеймерона была еще однаклетка. И в ней я обнаружил пять изумрудов.

Маранилья нахмурился и посмотрел на Хурадо.Тот и бровью не повел.

— Как вы это объясните, сеньорЛэм? — спросил Маранилья.

— Объяснить я ничего не могу, но у меняесть гипотеза.

— Мы вас слушаем.

— Какого черта ты выдаешь этим типам всесекреты, Дональд? — сердито проворчала Берта.

— Не исключено, что показания сеньораЛэма помогут ему выбраться из беды, — вежливо заметил Маранилья. —Что же касается вас, сеньора, то вы-то приехали сюда по поручению Шарплза, нетак ли? А в Колумбии свои законы, и они сурово карают за незаконную добычуизумрудов.

Берта покраснела.

— Вас не удивляет, что после того, какизумруды были вставлены в подвеску, а сама подвеска предложена для продажи, ихснова вынули из оправы? — спросил я.

— Я много думал об этом, — сказалМаранилья.