Илюшин вспомнил о своем намерении понаблюдать за Леонидом иостался. Несколько минут они вели ничего не значащий разговор, затем Макаррешил спросить о том, что его действительно интересовало.

– Я видел в ящике стола фотографию… – осторожноначал он. – Не знал, что ваша мама с сестрой так похожи.

Он пристально наблюдал за Шестаковым, но выражение красивоголица не изменилось. Леонид кивнул, вялым движением руки отбросил упавшую наглаза челку.

– Да, они близнецы. Смешно, но тетя Роза запомниласьмне невероятной красавицей, просто сказочной. А вот маму я так не воспринимал.

Он рассмеялся высоким смехом, покачал головой, будтоудивляясь самому себе.

– И между прочим, нам, детям, они совсем не казалисьпохожими. Нам с Ларкой всегда было странно, когда кто-то упоминал о сходствемамы и тети. Мы даже просили Розу причесываться иначе – нам не хотелось, чтобыих путали.

– А где ваша тетя сейчас? – Вопрос Илюшинапрозвучал невинно, как обычное любопытство.

– Она умерла, довольно давно. Несколько лет прожила вИзраиле, и у нее диагностировали рак. Сгорела буквально за несколько месяцев.

– Сочувствую вашей маме, – очень серьезно сказалМакар.

– Для мамы тетя Роза стала отрезанным ломтем кудараньше – тогда, когда оставила ее одну с четырьмя детьми, а сама рванула захорошей жизнью, – откликнулся Леонид. – Поэтому ее смерть, в общем,ничего особенно не изменила. Они после отъезда тетки почти не общались – так,отправляли друг другу письма на Новый год и дни рождения… И все. Была у настетя – да сплыла.

«Уезжал – жила по соседству красавица Роза Шестакова,приехал – нет красавицы!» – в который раз вспомнил Илюшин. – Занятно.

– Почему же ваша мама не уехала вместе ссестрой? – словно размышляя вслух, спросил он.

– Никогда не вдавался в такие подробности. –Леонид поднялся со стула с выражением плохо скрытой скуки на лице. –По-моему, мать и не думала никуда уезжать, а тете Розе хотелось новой жизни,хотелось бежать отсюда…

Он уже стоял у двери, когда Макар спросил в широкую спину:

– А вашу соседку вы помните? Ту, о которой сегоднярассказывала ваша мама?

– Таньку-то? Помню, хотя и смутно. Шалава и шалава.Нечего ее вспоминать.

Леонид приоткрыл дверь, загородив спиной проход, и Макарупоказалось, что по коридору метнулась чья-то тень. Он привстал, но Шестаковпожелал ему на прощание спокойной ночи и боком проскользнул в коридор, плотноприкрыв за собой дверь. Илюшин остался один.

Допив чай, он уже собрался уходить, но тут взгляд его упална поверхность разделочного стола возле раковины, и со смешанным чувствомнедоверия и радости Макар заметил связку ключей, забытых Элей. Брови егополезли вверх… Он вмиг очутился возле раковины, от души надеясь, что вближайшее время девушка не вспомнит о потере, и опустил ключи в карман. Ониоказались тяжелыми, и ему пришлось обернуть их носовым платком, чтобы ключи непозвякивали.

Оказавшись временным владельцем ключей, Илюшин вернулся насвое место и опустился на стул. Весь его вид говорил о том, что он совсемнедавно закончил ужинать в хорошей компании, сейчас передохнет и поднимется ксебе, в уютную зеленую комнату, где незамедлительно ляжет в кровать и уснет.Макар даже прикрыл глаза и начал раскачиваться на стуле, мысленно убеждая Элюлечь спать с воспоминаниями о Валентине Корзуне, чтобы они заслонили собой всехозяйственные хлопоты.

Выжидал он минут десять. Когда стрелка часов подползла кполовине двенадцатого, Макар встал и выглянул наружу. Коридор казался тихим. Слестницы падал свет, и бархатная ткань на сундуке, стоявшем напротив двери,поблескивала, словно шкура хищного зверя.

Макар вышел из столовой и сделал несколько шагов в сторонулестницы. Его длинная тень скользила между светильниками на стенах.

Он остановился, прислушался, ожидая, что вот-вот распахнетсядверь и Леонид высунет голову, проверяя, к себе ли идет единственный гость домаШестаковых… Но ни Леонид, ни Эдуард не показывались. Илюшин вдруг сообразил,что он знает, где комнаты всех детей, но понятия не имеет, где комната самой ЭльвирыЛеоновны, и от этой мысли ему стало не по себе.

Он провел рукой по лбу, отгоняя неприятное ощущение, и ужене колеблясь дошел до лестницы. Задержался лишь на несколько секунд, бросиввзгляд вверх, чтобы убедиться, что и со второго этажа за ним никто ненаблюдает. Все лампы горели, стояла тишина, и ни одна ступенька не скрипнула,когда он остановился возле самой нижней.

Илюшин усмехнулся: «Посторонний человек, оказавшийся здесь,пожалуй, сказал бы, что в этом скромном доме все в полном порядке». Оглянувшись,он вновь пошел по коридору, радуясь тому, что на нем не ботинки, а легкиекроссовки – мягкие, упругие, не издающие никакого шума.

Дойдя до крайней двери, Макар остановился. Легонько толкнулее – но, как и следовало ожидать, она оказалась заперта. Бросив взгляд влево иубедившись, что никого нет, Илюшин достал из кармана ключи и стал прикладыватьк замочной скважине один за другим, крепко сжимая их в пальцах, чтобы незвякали.

Пятый подошел: самый простой, без фигурной бородки,матово-серый ключ. Он щелкнул два раза, проворачиваясь в замке, и дверь сшорохом отворилась, открывая взгляду густую темноту. Нащупав в кармане фонарик,Макар осторожно вошел в комнату и закрыл за собой дверь, повернув тусклуюручку. Стоило ему сделать это, и темнота навалилась на него со всех сторон,безмолвно изучила вошедшего и отползла в сторону – всего лишь на шаг, нарасстоянии которого Илюшин еще мог рассмотреть очертания угла шкафа. Дальшеначиналось черное.

Заколоченное окно не пропускало свет от фонаря на улице, итолько из-под двери просачивалась узкая светлая полоска, которая и позволялаему что-то увидеть в этой комнате, по уверениям Эльвиры Леоновны превращенной всклад мебели. Макар достал фонарик и нажал на кнопку. Большое бледно-желтоепятно прыгнуло на пол, высветив каждую трещину в досках, и Илюшин приглушиляркость, опасаясь, что снаружи будет заметен свет.

Эта комната была раза в два больше, чем его собственная. Онаи в самом деле оказалась заставлена мебелью: шкафами, комодами, тумбочками – изеркалами. К удивлению Макара, зеркала были не затянуты ни пленкой, ни тканью.Они просто стояли, прислоненные к стенам, – три зеркала, одно большедругого, и в них множились деревянные лакированные поверхности, отражавшие светот фонарика. Подойдя поближе, Илюшин убедился, что поверхность зеркал покрытаровным слоем пыли – но слоем очень тонким. Кто-то протирал эти зеркала не такдавно, хотя кому и зачем это могло понадобиться, Макар не представлял.

Здесь, как и на чердаке, пахло пылью и чем-то напоминавшимаромат старых духов. Подойдя к одному из шкафов, Илюшин приоткрыл дверь ипонял, откуда взялся запах: на полках, свернутые в тугие рулоны, лежали одеяла,а сверху – холщовые мешочки, от которых пахло резко, травянисто. «Лаванда.Видимо, Эльвира Леоновна предпочитает натуральные средства от моли».