– Холера, сам не понимаю, как я упустилэту суку, – вдруг раздался басистый мужской голос. Причем не из-за окна –там-то как раз говорили негромко, довольно вежливо – по-видимому, обманутыйсупруг наконец-то сообразил, какого свалял дурака, дав волю своейпатологической подозрительности, и теперь старался спустить дело натормозах, – нет, голос несся откуда-то снизу.

Алена качнулась к неплотно прикрытой створке ипоняла, что не ошиблась: разговаривали прямо под балконом.

Что, еще один ревнивый муж?!

Отсюда, сверху, она ничего не видела, кромедлинной тени, лежавшей на тротуаре. Тень, судя по очертаниям, принадлежаламужчине в длинном пальто и без головного убора, с портфелем в руках.

– Да уж, лоханулся ты крепко, – сердитосказал уже другой голос, но принадлежит он тени или кому-то другому, Алена немогла понять. Однако она определенно знала, что голос был приятный. И почему-токазалось, что она его уже слышала раньше... А может, это толькочудилось. – Надо ж было умудриться! И где ее теперь искать прикажешь?Ладно, у меня нет больше времени тут торчать, а ты покатайся, посмотри, может,кого-то найдешь чудом. И помни: это не столько в моих, сколько в твоихинтересах.

– Да я помню... – сконфуженно прогуделбас. – Попадись она мне, я ее просто прикончу!

– Не дури, она нужна мне живая!

– Ладно, как скажешь. Хочешь, я тебяподвезу?

– На маршрутке доберусь, – отозвалсясобеседник. – Ты лучше тут пошустри, понял? И если что, звони мненемедленно. Немедленно!

– Э-э, погоди, скажи мне еще раз твойновый номер, а то у меня из головы вон. Старый был накрепко вбит, а этот...

– Уверяю тебя, если будет нужно, я вобьюи этот – еще более крепко, – отозвался второй человек, и от его голосавеяло такой ледяной угрозой, что у Алены невольная дрожь прошла по спине.Впрочем, не исключено, что она просто озябла в своем застекленном окопе.

– Да ладно, ну ты че! – забасилпервый. – Все будет тип-топ, как обычно. А твой номер я лучше прямо сейчасв телефонную книжку зашифрую. Говори цифирки.

– 8-910-937-21-68, – неторопливопродиктовал ледяной голос, уже не казавшийся Алене приятным. А номер показалсязнакомым... А, понятно. Практически такой же телефон у Михаила, только у негонет этих первых цифр 910, а вместо 68—67. То есть номер неизвестного мужчиныона запомнила мгновенно... только зачем ей это?

Те двое отошли от подъезда, и Алена смоглаувидеть вторую тень. Она была несколько покороче и пошире первой, вдобавокмужчина, очевидно, носил какую-то толстую, короткую куртку, из-за чего верхняячасть его туловища казалась кургузой.

Тени скрылись за углом, лишив, таким образом,Алену единственного доступного ей развлечения. От нечего делать она мысленнопожелала этим двоим удачи в их поисках. А потом – от нечего же делать –попыталась поискать щелку меж зеленых штор, скрывавших от нее происходящее вкомнате. Там все еще спорили, но звукоизоляция окна была отличная – все-таки незря так ретиво рекламируют стеклопакеты! – поэтому до Алены доносилисьлишь какие-то отголоски. Она повертелась так и этак, стараясь по возможностиничего не задеть и не свалить, как вдруг шторка качнулась – видимо, кто-то вкомнате задел ее, – и Алена на какой-то миг увидела стоявших около ложаразврата Катерину со змеиной улыбкой на лиловых поджатых губах, голого по пояс,очень злого и очень красивого Влада, который выразительно поигрывал мускулами.А рядом с ним... рядом с ним стоял невысокий худощавый парень в черной,короткой, легковатой для зимы куртке. Короткая, торчащая челка, прищуренныеузкие глаза...

Тот самый! Тот самый, кого она видела в Москвеоколо «Макдоналдса», потом в сквере облсуда, потом... потом была эта жуткаяпогоня по лестницам и коридорам Дома связи!

«Плохо, Алеха! Хило, Вавила!» – как писализвестный русский лингвист и составитель «Толкового словаря живоговеликорусского языка» В.И. Даль. И он был глубоко прав. Ох, плохо, Алеха!Воистину, хило, Вавила...

Весь минувший день Алена старательно убеждаласебя в том, что это загадочное преследование – либо наваждение, либо бред. Онаумела вот так уверить себя иногда, что неприятности и опасности существуюттолько в ее воображении, а поскольку основная жизнь ее в основном протекала запределами реальности, ей очень часто удавалось загнать реальные страхи в глубьподсознания. Думала, так же произошло и теперь, но... вот он, реальныйпреследователь! Монстр, родившийся в ее воображении? Или все-таки ужаснаядействительность, реальная и необъяснимая угроза?

Протянулась рука Катерины, унизаннаямножеством серебряных браслетов – до Алены, чудилось, донесся их нежныйперезвон, – и задернула шторку плотней. Алена осталась в кромешной темнотеодна со своими страхами, уж и не понять, реальными или воображаемыми, но самымпугающим было полное непонимание происходящего.

Кто этот человек? Почему он преследует Алену?За что хочет убить ее?

Она не только не знала истинных причин егодействий, но даже не могла выдумать сколько-нибудь убедительных! И это былосовсем плохо...

***

«Дорогая мама, прости. Теперь тебе не придетсямучиться из-за меня. Прости! Ты всегда говорила, что не хотела меня, я стализвергом, подонком. Я потерял смысл в жизни. Я тянул все сам. Прости меня. Яустал жить. Если будет возможность, то забери Никитку к себе. Забудьте меня.

Не думайте обо мне. Я этого недостоин».

Владимир глотнул из стакана, не чувствуяжгучего вкуса водки. Да, он уже допил пиво и принялся за сорокаградусную. Какаяразница, чем налакаться перед тем, как... И уж точно – наутро голова болеть небудет. Лучшее средство от похмелья – смерть!

Хорошо он написал матери – душевно. Так итянуло перечитать. Перечитал и остался еще больше доволен. Без упреков,главное. Все-таки мать есть мать, какая бы она ни была, но она его родила...другое дело, что на муки родила! Не любила, не хотела, может, и проклиналаукрадкой. А вот интересно, не она ли наворожила своими проклятиями эту участьнемилому сыночку: чтобы он однажды вошел в свой дом, держа на руках спящегосына, и услышал, как сладострастно хрипит на его жене какой-то посторонниймужик?

Впрочем, почему – какой-то? Володя отличнознал, кто это был. Тот же, по которому сохла Ольгина сестрица. На самом-то делеей ни родной муж не был нужен, которого они первого замочили, ни Сайков, скоторым эта сучка потом демонстративно трахалась. Только этот, как его там...Красавчик. Господи, как его возненавидел Володя с первого взгляда! Словно чуял,сколько бед им всем принесет этот... герой-любовник.