— Да, чуть ли не дюжина, — кивнул Эраст Петрович,влюбленно глядя на начальника. — Конечно, взять сейчас Каннингема — этосамое лучшее, но… Вдруг мы приедем и ничего не найдем? Я никогда себе не прощу,если у вас из-за меня… То есть я готов в любых инстанциях…

— Бросьте говорить глупости, — раздраженно дернулподбородком Бриллинг. — Неужто вы думаете, что в случае фиаско я станумальчишкой прикрываться? Я в вас верю, Фандорин. И этого довольно.

— Спасибо, — тихо сказал Эраст Петрович.

Иван Францевич саркастически поклонился:

— Не стоит благодарности. И все, хватит нежностей. Кделу. Адрес Каннингема я знаю, он живет на Аптекарском острове, во флигелеПетербургского эстерната. У вас оружие есть?

— Да, купил в Лондоне револьвер «смит энд вессон». Всаквояже лежит.

— Покажите.

Фандорин быстро принес из прихожей тяжелый револьвер,который ему ужасно нравился своей тяжестью и основательностью.

— Дрянь, — отрезал шеф, взвесив пистолет наладони. — Это для американских «коровьих мальчиков», спьяну в кабакепалить. Для серьезного агента не годится. Я у вас его отбираю. Взамен получитекое-что получше.

Он ненадолго отлучился и вернулся с маленьким плоскимревольвером, который почти целиком умещался в его ладони.

— Вот, бельгийский семизарядный «герсталь». Новинка,специальный заказ. Носится за спиной, под сюртуком, в маленькой кобуре.Незаменимая вещь в нашем ремесле. Легкий, бьет недалеко и некучно, но затосамовзводящийся, а это обеспечивает скорострельность. Нам ведь белку в глаз небить, верно? А жив обычно остается тот агент, кто стреляет первым и не одинраз. Вместо курка тут предохранитель — вот эта кнопочка. Довольно тугая, чтобслучайно не выстрелить. Щелкнул вот этак, и пали хоть все семь пуль подряд.Ясно?

— Ясно. — Эраст Петрович загляделся на ладнуюигрушку.

— Потом налюбуетесь, некогда, — подтолкнул его квыходу Бриллинг.

— Мы будем арестовывать его вдвоем? — своодушевлением спросил Фандорин.

— Не болтайте глупостей.

Иван Францевич остановился возле «аппарата Белла», снялрожкообразную трубку, приложил к уху и покрутил какой-то рычажок. Аппаратхрюкнул, в нем что-то звякнуло. Бриллинг приставил ухо к другому рожку,торчавшему из лакированного ящика, и в рожке запищало. Фандорину показалось,что он разобрал, как тоненький голосок смешно проговорил слова «дежурныйадъютант» и еще «канцелярия».

— Новгородцев, вы? — заорал в трубкуБриллинг. — На месте ли его превосходительство? Нет? Не слышу! Нет-нет, ненадо. Не надо, говорю! — Он набрал в грудь побольше воздуха и закричал ещегромче. — Срочный наряд для задержания! Немедленно отправьте наАптекарский остров! Ап-те-кар-ский! Да! Флигель эстерната! Эс-тер-на-та!Неважно, что это значит, они разберутся! И пусть группа обыска приедет! Что?Да, буду лично. Быстрей, майор, быстрей!

Он водрузил трубку на место и вытер лоб.

— Уф. Надеюсь, мистер Белл усовершенствует конструкцию,иначе все мои соседи будут в курсе тайных операций Третьего отделения.

Эраст Петрович находился под впечатлением волшебства, толькочто свершившегося на его глазах.

— Это же просто «Тысяча и одна ночь»! Настоящее чудо! Иеще находятся люди, осуждающие прогресс!

— О прогрессе потолкуем по дороге. К сожалению, яотпустил карету, так что придется еще искать извозчика. Да бросьте вы вашчертов саквояж! Марш-марш!

Однако потолковать о прогрессе не удалось — на Аптекарскийехали в полном молчании. Эраста Петровича трясло от возбуждения, и он несколькораз попытался втянуть шефа в разговор, но тщетно: Бриллинг был в скверномнастроении — видимо, все-таки сильно рисковал, затеяв самочинную операцию.

Бледный северный вечер едва прорисовался над невскимпростором. Фандорин подумал, что светлая летняя ночь кстати — все равно спатьнынче не придется. А ведь он и прошлую ночь, проведенную в поезде, глаз несомкнул, все волновался, не упустит ли пакет… Извозчик подгонял рыжую кобылку,честно отрабатывая обещанный рубль, и к месту прибыли быстро.

Петербургский эстернат, красивое желтое здание, преждепринадлежавшее корпусу инженеров, по размеру уступал московскому, но затоутопал в зелени. Райское местечко — вокруг были сады, богатые дачи.

— Эх, что с детьми-то будет, — вздохнул Фандорин.

— Ничего с ними не будет, — неприязненно ответилИван Францевич. — Миледи назначит другого директора, да и дело с концом.

Флигель эстерната оказался импозантным екатерининскимособнячком, выходившим на уютную, тенистую улицу. Эраст Петрович увиделобугленный от удара молнии вяз, тянувший мертвые сучья к освещенным окнамвысокого второго этажа. В доме было тихо.

— Отлично, жандармы еще не прибыли, — сказалшеф. — Мы их не ждем, нам главное Каннингема не спугнуть. Говорю я, выпомалкиваете. И будьте готовы к любым неожиданностям.

Эраст Петрович сунул руку под фалду пиджака, ощутилуспокоительный холод «герсталя». Сердце сжималось в груди — но не от страха,ибо с Иваном Францевичем бояться было нечего, а от нетерпения. Сейчас, сейчасвсе разрешится!

Бриллинг энергично затряс медный колокольчик, и раздалосьзаливистое треньканье. Из раскрытого окна бельэтажа выглянула рыжая голова.

— Откройте, Каннингем, — громко сказал шеф. —У меня к вам срочное дело!

— Бриллинг, это вы? — удивился англичанин. —Что такое?

— Чрезвычайное происшествие в клубе. Я должен васпредупредить.

— Одна минута, и я спускаюсь вниз. У лакея сегоднявыходной день. — И голова исчезла.

— Ага, — шепнул Фандорин. — Нарочно лакеяспровадил. Наверняка с бумагами сидит!

Бриллинг нервно постукивал костяшками пальцев по двери —Каннингем что-то не спешил.

— А он не удерет? — переполошился ЭрастПетрович. — Через черный ход, а? Может, я обегу дом и встану с тойстороны?

Но тут изнутри раздались шаги, и дверь открылась.

На пороге стоял Каннингем в длинном халате с бранденбурами.Его колючие зеленые глаза на миг задержались на лице Фандорина, и веки едвазаметно дрогнули. Узнал!

— What's happening?[32] —настороженно спросил англичанин.