— Это не социалистический Интернационал, —продолжил Мизинов, — потому что у господ коммунистов на такие дела кишкатонка. Да и не мог Бриллинг быть революционером — это исключено. Чем бы он тамвтайне ни занимался, но нигилистов мой дорогой помощник ловил всерьез и весьмауспешно. Что же тогда «Азазелю» нужно? Ведь это самое главное! И никакихзацепок. Каннингем мертв. Бриллинг мертв. Николай Круг — простой исполнитель,пешка. Негодяй Пыжов мертв. Все концы обрублены… — Лаврентий Аркадьевичвозмущенно развел руками. — Нет, я решительно ничего не понимаю! Я зналБриллинга более десяти лет. Я сам вывел его в люди! Сам нашел его! Посудитесами, Фандорин. В бытность харьковским генерал-губернатором я проводилвсевозможные конкурсы среди гимназистов и студентов, чтобы поощрить в молодомпоколении патриотические чувства и стремление к полезным преобразованиям. Мнепредставили тощего, нескладного юношу, гимназиста выпускного класса, которыйнаписал очень дельное и страстное сочинение на тему «Будущее России». Поверьтемне, по духу и биографии это был настоящий Ломоносов — без роду и племени,круглый сирота, выучился на медяки, сдал экзамены сразу в седьмой классгимназии. Чистый самородок! Я взял над ним шефство, назначил стипендию,определил в Петербургский университет, а потом принял к себе на службу и ниразу об этом не пожалел. Это был лучший из моих помощников, мое доверенноелицо! Он сделал блестящую карьеру, перед ним были открыты все дороги! Какойяркий, парадоксальный ум, какая инициативность, какая исполнительность!Господи, да я собирался дочь за него выдать! — Генерал схватился рукой залоб.

Эраст Петрович, уважая чувства высокого начальства, выдержалтактичную паузу и кашлянул.

— Ваше высокопревосходительство, я тут подумал…Зацепок, конечно, немного, но все-таки кое-что есть.

Генерал тряхнул головой, словно прогоняя ненужныевоспоминания, и сел за стол.

— Слушаю. Говорите, Фандорин, говорите. Никто лучше васне знает эту историю.

— Я, собственно, вот о чем… — Эраст Петровичсмотрел в список, подчеркивая что-то карандашом. — Тут сорок четыречеловека — двоих мы не разгадали, а действительный статский советник, то естьИван Францевич, уже не в счет. Из них по меньшей мере восьмерых не так трудновычислить. Ну подумайте сами, ваше высокопревосходительство. Скольконачальников охраны может быть у бразильского императора? Или номер 47F —бельгийский директор департамента, отправлено 11 июня, получено 15-го.Установить, кто это, будет легко. Это уже двое. Третий: номер 549F —вице-адмирал французского флота, отправлено 15 июня, получено 17-го. Четвертый:номер 1007F — новоиспеченный английский баронет, отправлено 9 июня, получено10-го. Пятый: номер 694F — португальский министр, отправлено 29 мая, получено 7июня.

— Это мимо, — перебил генерал, слушавший счрезвычайным вниманием. — В Португалии в мае сменилось правительство, такчто все министры в кабинете новые.

— Да? — расстроился Эраст Петрович. — Нухорошо, значит, получится не восемь, а семь. Тогда пятым американец: номер 852F— заместитель председателя сенатского комитета, отправлено 10 июня, получено28-го, как раз при мне. Шестой: номер 1042F, Турция, личный секретарь принцаАбдул-Гамида, отправлено 1 июня, поступило 20-го.

Это сообщение особенно заинтересовало Лаврентия Аркадьевича.

— В самом деле? О, это очень важно. И прямо 1 июня?Так-так. 30 мая в Турции произошел переворот, султана Абдул-Азиза свергли, иновый правитель Мидхат-паша возвел на престол Мурада V. А на следующий же деньназначил к Абдул-Гамиду, младшему брату Мурада, нового секретаря? Скажите,какая спешность! Это крайне важное известие. Уж не строит ли Мидхат-паша плановизбавиться и от Мурада, а на трон посадить Абдул-Гамида? Эхе-хе… Ладно,Фандорин, это не вашего ума дело. Секретаря мы установим в два счета. Я нынчеже свяжусь по телеграфу с Николаем Павловичем Гнатьевым, нашим послом вКонстантинополе, мы давние приятели. Продолжайте.

— И последний, седьмой: номер 1508F, Швейцария, префекткантональной полиции, отправлено 25 мая, поступило 1 июня. Остальных вычислитьбудет много труднее, а некоторых даже невозможно. Но, если определить покрайней мере этих семерых и установить за ними негласное наблюдение…

— Дайте сюда список, — протянул рукугенерал. — Немедленно распоряжусь, чтобы в соответствующие посольстваотправили шифровки. Видимо, придется вступить в сотрудничество со специальнымислужбами всех этих стран. Кроме Турции, где у нас прекрасная собственная сеть…Знаете, Эраст Петрович, я был резок с вами, но вы не обижайтесь. Я очень ценюваш вклад и все такое… Просто мне было больно… Из-за Бриллинга… Ну, выпонимаете.

— Понимаю, ваше высокопревосходительство. Я и сам, внекотором смысле, не меньше вашего…

— Вот и хорошо, вот и отлично. Будете работать у меня.Разрабатывать «Азазель». Я создам особую группу, назначу туда самых опытныхлюдей. Мы непременно распутаем этот клубок.

— Ваше высокопревосходительство, мне бы в Москвусъездить…

— Зачем?

— Хотелось бы потолковать с леди Эстер. Сама она,будучи особой не столько земной, сколько небесной, (здесь Фандорин улыбнулся)вряд ли была посвящена в суть истинной деятельности Каннингема, но знает этогогосподина с детства и вообще могла бы поведать что-нибудь полезное. Не надо быс ней официально, через жандармерию, а? Я имею счастье немного знать миледи,она меня не испугается, да и по-английски я говорю. Вдруг еще какая-то зацепкаобнаружится? Может быть, через прошлое Каннингема на что-нибудь выйдем?

— Что ж, дело. Поезжайте. Но на один день, не дольше.Сейчас отправляйтесь спать, мой адъютант определит вас на квартиру. А завтравечерним поездом в Москву. Если повезет, к тому времени уже поступят первыешифровки из посольств. Утром 28-го вы в Москве, беседуете с леди Эстер, авечером извольте обратно, и сразу ко мне с докладом. В любое время, ясно?

— Ясно, ваше высокопревосходительство.

* * *

В коридоре вагона первого класса поезда «Санкт-Петербург —Москва» очень важный пожилой господин с завидными усами и подусниками, сбриллиантовой булавкой в галстуке, курил сигару, с нескрываемым любопытствомпоглядывая на запертую дверь купе номер один.

— Эй, любезный, — поманил он пухлым пальцем кстатипоявившегося кондуктора.

Тот мигом подлетел к сановному пассажиру и поклонился:

— Слушаю-с.

Барин взял его двумя пальцами за воротник и приглушеннозабасил:

— Молодой человек, что в первом едет — кто таков?Знаешь? Уж больно юн.