– Вы хотите, чтобы я написала о нём разгромный материал? – переспросила Лера. Странно, но почему-то особой радости эта мысль не принесла.

– Не так прямо. Мы сделаем тоньше. – Бельская сделала несколько шагов, застыла в задумчивости, закусила кончик мизинца. – Да, – выдала она после небольшой паузы. Это будут статьи как бы не о нём. Но после них он будет долго собирать свою репутацию из пепла.

– Что это значит?

– Ну, вот смотри. Мы напишем о женщине, которая основала приют. Есть у нас колонка с биографиями… Истории сильных или знаменитых женщин… Возьмем её. Фотографии её собак, парочка рассказов о том, как она нашла замёрзшего, избитого щенка, отогрела, выкормила – и вот он машет хвостиком и ждёт хозяев. Из серии до и после, один из мощнейших инструментов слезогонки. Напишем, как тяжело было одной тащить на себе такое дело… А вот, кстати, возьмём и вытащим её завтра на благотворительный бал.

– Какой бал?

– Лера, миленькая, ну как же ты умудряешься не видеть ничего дальше собственного носа? – Слово «миленькая» в устах Бельской прозвучало как отборное ругательство.

– Я не слежу за светскими раутами.

– Это другое. Крупнейший сбор средств на реабилитацию жертв домашнего насилия. Пластические оперции… Ты ведь слышала, что делают эти уроды со своими жёнами? Матёрые исламисты, отечественные алкаши… – Лицо Бельской исказилось от злости, костяшки сжатых пальцев побелели. – Я лично наизнанку выворачивалась и стелилась перед толстосумами, чтобы организовать этот вечер. Эти мужики… Вроде Соломатина… Сочувственно мне кивали, обещали дать денег. Хочешь моё мнение? Им плевать! Плевать на искалеченных женщин, на их искорёженные судьбы… Мрази. Дают денег, чтобы засветиться в качестве благодетелей и заработать пару очков к репутации, а сами относятся к девочкам, как к расходному материалу. Они же приходят на модные показы, тычут пальцами в моделей. Эту, эту, эту… Как под фонарём на Ленинградке, только чуть дороже. Иногда женятся. Но даже если так, жене придётся сосуществовать с десятком молоденьких любовниц. Наплевать. Дают денег – и чёрт с ними. Я им – пиар, они мне – взнос. Жертвам насилия всё равно, кто оплатит им операцию или психолога. Главное, что они смогут снова выйти на улицу.

Лера молчала. С одной стороны, её пробивал ужас. Она понимала гнев Аделины и разделяла его. С другой – причислять Соломатина к циничным мерзавцам… Ну не до такой же грани простиралось его самолюбие! Да, в некотором нарциссизме его можно было упрекнуть, но чтобы относиться к женщинам как к проституткам…

Однако Бельская завелась, и останавливать её Лера не решалась.

– Мы будем действовать через хозяйку приюта. Возьмём на бал. Может, выдадим какую-нибудь грамоту. Расскажем о том, как важен её труд. Напишем об этом статью. И только в конце мимоходом упомянем, что очень жаль, когда благие начинания давятся без разбора безжалостными корпорациями вроде «Соло Инвест». Это один материал. Можешь набросать к вечеру?

– Конечно, но только черновой вариант…

– Вот и отлично! Потом я попрошу Усольцеву поговорить с Проскуриной. Она давно набивается к нам в журнал, но сама понимаешь… Сейчас в тренде естественная красота, и мы придерживаемся тенденции бодипозитива. А тут девица такого уровня… Её только на плакат для дальнобойщиков.

– И о чём делать материал?

– Тут можешь не волноваться, я всё поручу Усольцевой. Можно всё вывернуть очень удачно, кстати. – Аделина уселась в кресло и покрутилась в нём немного, что-то просчитывая в уме. – Кстати, даже лучше, что на ней нет живого места…

– На ком?! – испугалась Лера.

– Да на Проскуриной, конечно! В смысле, её везде перекроили хирурги. Вот пусть и распишет в красках, как тяжело было переносить послеоперационный период. Как тяжко, когда тебя загоняют под стандарты мужчины – и они же потом бросают…

– Вы опять про Соломатина?

– Конечно, – усмехнулась Бельская. – Он ведь бросил её просто так. Как использованную салфетку. Она плакалась в блоге… Я же говорю: он именно такой. Потребитель. И можно как-то так сформулировать… Что она старалась для него, а он не оценил… Ну, ты понимаешь. Чтобы вывода из статьи было два: во-первых, не стоит себя менять ради мужчины, во-вторых, Соломатин – сволочь. Не прямым текстом, но вполне доходчиво… Что думаешь?

– Ну, как-то это…

«В духе жёлтой прессы», – хотела добавить Лера, но Бельская её уже не слушала.

– И третью статью сделаем про особняк. Подборку красивых исторических мест в Москве и Подмосковье, которые стоит посетить до того, как они исчезнут с лица земли. И, конечно, упомянем, кого следует за это благодарить. Поговорю с нашим трэвел-блогером, такие редкие материалы сейчас идут на ура. Все были в Третьяковке и Кремле, людям хочется эксклюзива.

– Ну, да, звучит неплохо… – осторожно вставила Лера.

– А уже потом, к Новому году, когда будем составлять новый список завидных холостяков, сделаем ещё антирейтинг. Последние места. Туда набралось полно кандидатов: и эти пьяные футболисты, которые устроили мордобой, и актёр, который нахамил журналистке… А можем даже сделать интервью с тобой.

– О чём? – Лера подняла брови.

– Что ты делала свою работу много лет. Честно и непредвзято рассказывала по телевидению о проблемах нашего общества. Но стоило тебе заикнуться о Матвее Соломатине, как он подключил связи и вышвырнул тебя пинком под зад. Потом преследовал…

– Но это уже совсем грязное бельё, – нахмурилась Лера. – Годится только для бульварной прессы.

– Точно! – Аделина ни капли не обиделась, напротив, оживилась и подняла указательный палец. – А это идея! Я позвоню Косачёвой, она мне должна.

– Главреду «Селебрити»?

– Ей самой. И пусть упомянет между делом. Да ты не волнуйся, её судами и связями не запугаешь, это её хлеб. Ну, что думаешь? – Бельская широко улыбнулась. – Вот видишь, а ты говорила: «женский журнал, женский журнал». Мы вместе, мы команда. И нашими усилиями к концу года для Соломатина закроются многие двери. Пусть знает, что у действий есть последствия. И не всё можно купить.

– Это да, но…

– Только не говори, что тебе его жалко! Или ты попала под его обаяние? Лера, таким доверять нельзя. Не иди на поводу у эмоций. Вспомни факты. Подумай о том, что мы привлечём внимание общественности к приюту. Возможно, найдутся те, кто поможет разместить собак в другом месте. Или у Соломатина не поднимется рука снести особняк… Ты делаешь свою работу. Ты говоришь правду.

Раньше бы эти слова окрылили Леру, но сейчас её не покидало ощущение, будто что-то не так. Что-то неправильно. Низко, некрасиво… Может, Бельская попала в точку, и Лера всего-навсего руководствуется эмоциями? Узнала бы Аделина, что великая Гинзбург отдалась Соломатину, как пьяная выпускница…

Нет, к чёрту эмоции. Она доведёт эту партию до конца и выйдет из неё победителем. И тогда и Соломатин, и Пал Палыч, будь он неладен, узнают, что такое истинный журналист.