– Верно, но разве мы ссоримся?

Всадник захохотал с презрением:

– Дурак! Мы же в поле!

– Ну и что? – пробормотал Залешанин.

– Сказано, дурак… А то, что в поле едут показать своюсилушку, помериться удалью да выучкой. Других здесь нет… да и не живут долго.

Залешанин вскрикнул:

– Но я только еду через поле! Мне надо в Царьград, я бэтого поля век не видел…

Всадник, поигрывая мечом, надвинулся, теснил конем. Глазаблистали жутко и обрекающе. Меч был длинный, таких Залешанин не видел, врукояти блестели красные камни с орех размером.

– Защищайся, – процедил он с презрением.

– Но я не хочу драться…

– Так умри без драки!

Залешанин тряхнул плечом:

– Петька, давай полетай малость, а то скоро и ползать несможешь.

Петька оскорбленно каркнул, сильно ударил Залешанинакрыльями по ушам, а тот с ужасом смотрел на длинный меч витязя, что уже взлетелдля мощного удара. Ошалев, смотрел, как блестящая полоса застыла высоко ввоздухе, потом с нарастающей скоростью понеслась вниз. Он видел смерть, но рукисами сдернули с крюка палицу, их тряхнуло, плечо едва не вывернуло болью изсустава. Лязгнуло так, что в ушах зазвенело, будто со всей силы ударили коломпо листу железа.

Он успел увидеть, как всадник взревел, снова замахнулсямечом, на этот раз левой рукой закрыл себя щитом с той стороны. Залешанин,почти не думая, только озверев от несправедливой обиды, сам замахнулся, обрушилпалицу на голову всадника. Тот дернул щит кверху, палица врубилась тупымишипами, треск, полетели щепки, всадник откинулся назад. Залешанин замахнулсяснова, но жеребец витязя скакнул в сторону, всадник вслепую пытался ухватитьсяза конскую гриву, промахнулся, и ошалелый Залешанин увидел, как тот свалился сконя, словно вязанка дров, грохнулся тяжело о землю, застыл вверх лицом,раскинув руки.

Вместо красивого лица было кровавое месиво, откуда темнымиструйками выбивалась кровь, торчали обломки костей, хрящей. Ноги слабодернулись пару раз, застыли. Не веря, что так нелепо и быстро все кончилось,Залешанин потрогал сраженного витязя, осторожно попробовал снять шлем. Лобостался цел, но уже из пробитой переносицы выплескивался бурунчик алой крови,стекал через правую глазницу за ухом в землю, где быстро расплывалосьтемно-красное пятно.

– Эх, – сказал он досадливо, оглянулся на свою лошадь,та уже обнюхивалась с боевым конем витязя, – черт, и сказать нечего… Дочего ж все по-дурацки!

От шлема через ладони по рукам вливалось ощущение силы,защищенности. Изнутри шлем был выложен мягкой кожей, края ровно загибались покраю, удерживаемые крохотными шляпками серебряных гвоздиков, борта опускаютсяниже ушей, но все равно шлем кажется легким, что значит из лучшего булата,выдержит даже удар палицы… Правда, личина чуть смялась, но она лишь для защитыот дальних стрел или скользящего удара саблей, кто предполагал, что ударпридется вот так в лицо…

– Против умного остережешься, – сказал Залешанинвслух, – а против деревенщины оплошаешь… Ждал, что я с тобой буду красивосабелькой размахивать?

Над головой шумно захлопали крылья. Петька красиво сделалкруг, сел на грудь сраженного. Круглые глаза были вытаращенные, но довольные.

– Против умного остережешься, – каркнул он противнымголосом, – а против Залешанина оплошаешь!

– Кто это говорит? – спросил Залешанинуязвленно. – Я ему перья повыдергиваю.

– Правда глаза колет! – заорал Петька, но благоразумнопопятился. – Неча на зеркало пенять, коли харя крива!..

Уже придя в себя, без угрызений совести содрал с убитогодоспехи, кольчугу, раздел, даже сапоги пришлись по ноге, только личину пришлосьмалость постучать рукоятью палицы с внутренней стороны, но почти выправил. Покрайней мере, когда снова взобрался на коня, доспех сидел совсем неплохо, апогнутая личина лишь молча говорила, что ее нынешний владелец знает, зачем наголове шлем.

– А чо, – сказал себе уже увереннее, –рыскать по чисту полю совсем не худо. Слава славой, но и достаток…

Он уже обнаружил спрятанные в седле по казацкому обычаюзолотые монеты, прикинул, что мог бы купить вольную всем друзьям, обзавестисьхатой и даже купить стадо коров. А ежели еще кого встретит с таким жекошельком…

Или свой потеряю, сказал себе трезвее. Повезло в первый раз,во второй раз можно и голову потерять. Разбой – дело прибыльное, но больнорисковое. Нет, слово дал – надо добираться в Царьград без всяких драк илихости.

Кольчуга малость стесняла в плечах, но шлем пришелся впору,как и дорогая одежка. Он не мог нарадоваться разным мелочам, что отыскал вседельном мешке. Видать, либо поединщик был человеком запасливым, либо неодного запасливого обобрал. Деньги пропил, понятно, а три огнива зачем?

Теперь уже его конь шел в поводу, а Залешанин пересел набогатырского коня. Тот сразу пошел как зверь, грозно всхрапывая и кося огненнымглазом. Залешанин даже оробел чуть, таких коней видел только изредка подкняжескими дружинниками, не чета смирным селянским лошадкам.

Только Петька орал и ругался на всех языках. Когти скользилина булатных пластинах, что укрывали плечи, на шлеме вовсе не усидеть, а вкольчуге когти застревают!

…Дикое Поле, но все же не голое. Уже на следующий день онразличил клубы пыли за скачущими всадниками. Определил, что там трое-четверо, асудьбу искушать – богов дразнить. Раз на раз не приходится. В этотраз скорее всего он будет таращить выпученные глаза в небо, а с его еще незадубевшего тела снимут все доспехи. Легко пришло, легко и уйдет.

Ехал затаиваясь в балках, пережидая мелкие отряды. Не простоперегоняли скот или кочевали, а как будто искали иголку в бескрайней степи.

Умный драк избегает, Залешанин скрепя сердце переборолпривычку сладко спать по ночам, теперь днем отсыпался, а ночами неспешно ехална юг, держа направление по звездам. Луна светила ярко, полнолуние, а покасойдет на нет, много воды утечет.

Степь рассекали длинные клинья леса. Много раз переправлялсячерез мелкие реки, трижды через широкие, едва не утонул в болоте, а от стычекполностью не уберегся: дважды его догоняли степные удальцы, но везло, да ипалица оказалась надежнее, чем их кривые сабли. Выпотрошив их карманы иседельные сумки, он торопливо пускался в путь.

По берегам рек лепились крохотные веси. Он продал лишнихконей, а немногие монеты постепенно растратил, покупая хлеб и соль. Народстановился все темнее с виду, Залешанин догадывался, что Царьград уже близко:солнце злее.

Однажды пришлось ехать через россыпь скал. Он задремал вседле, воздух накален, как в печи, но вдруг левую лопатку обожгло, как будтоткнули раскаленным прутом… Он непроизвольно завел руку за спину, лапнулобожженное место, лишь тогда сообразил рухнуть с коня, искать укрытия закамнями. Взгляд василиска проходит сквозь камень, но не убивает, а обжигает.Правда, иные говорят, что есть такая порода этих ящериц, от взгляда которыхчеловек замерзает, как в зимнюю стужу, а ежели каменная стена тонка, то сопливовсе застывают сосулькой.