– Сходи к Эдди домой, пусть он составит список того,что надо заказать на следующий рейс, – сказал он Джозефу. – Ипринесешь мне посмотреть. Для мистера Роджера остался кофе?

– Он уже пил, – сказал Джозеф.

Томас Хадсон дописывал наверху свои письма, когда явилсяЭдди со списком необходимых припасов. Выглядел Эдди неважно. Примочки глазу непомогли, губы и щеки сильно распухли. Одно ухо распухло тоже. Разбитые губы оннамазал меркурохромом, и яркий их цвет придавал ему вид отнюдь не трагический.

– Я вчера свалял дурака, – сказал он. –Проверьте, Том, здесь, кажется, все, что нужно.

– А зачем было приходить? Взял бы себе сегодня выходнойи посидел бы спокойно дома.

– Дома мне хуже, – сказал Эдди. – Ничего, явечером рано лягу спать.

– И больше не ввязывайся в драки из-за этогодела, – сказал Томас Хадсон. – Все равно не поможет.

– Нашли кого уговаривать, – сказал Эдди, шевеляпурпуром своих рассеченных и вспухших губ. – Я ведь думал, что правда вконце концов себя окажет, а тут всякий раз подвертывался еще кто-то, и я вместес моей правдой летел задницей кверху.

– Джозеф говорит, ты дрался не один раз.

– Я бы и еще дрался, да кто-то увел меня домой, –сказал Эдди. – Бенни добрая душа, что ли. Только благодаря ему даконстеблю я и уцелел.

– Ты считаешь, что уцелел?

– Пусть не весь, но уцелел. Эх, черт, жаль, вас небыло, Том.

– Мне совсем не жаль. А кому-нибудь там хотелось, чтобыты и в самом деле не уцелел?

– Да нет, едва ли. Просто они думали доказать мне, чтоя вру. А вот констебль мне поверил.

– Неужели?

– Факт, поверил. Он да еще Бобби. Только они двое, абольше никто. Констебль сказал, ему бы дознаться, кто меня первый стукнул, онбы его засадил. Все утро меня сегодня допрашивал: ведь был же кто-то первый; ая ему говорю: был, только самый-то первый был я. Неудачный выдался вечер дляправды, Том. Такой вечер, что хуже некуда.

– Так ты все-таки хочешь браться за стряпню?

– А что? – сказал Эдди. – Мы как раз получилимясо для бифштексов. Мясо что надо, настоящая вырезка. Посмотреть – залюбуешься.На гарнир думаю сделать картофельное пюре с подливкой и бобы лима. Еще можноприготовить салат из латука со свежими грейпфрутами. Потом ребята любят пироги,а у нас как раз есть консервированная малина с ежевикой – мировая начинка дляпирога. И мороженое мы тоже получили, можно положить сверху. Ну, как по-вашему?Очень уж мне хочется подкормить этого пащенка Дэвида.

– Ты что собирался делать, когда прыгал в воду сбагром?

– Я думал, всажу ей багор под самый плавник – она быдернула, натянула веревку, и сразу бы ей конец. А я бы тем временем во всю мочьот нее и обратно на катер.

– Как она выглядела под водой?

– Она была широкая, как гребная лодка, Том. И всялиловая, а глаз черный и величиной с вашу ладонь. Брюхо у нее отливалосеребром, а меч был такой, что даже смотреть страшно. Она шла вглубь даже неочень быстро, но я бы не мог ее догнать, потому что древко у багра слишкомлегкое и все время всплывало на поверхность. Оно не давало мне нырнуть глубоко.Ничего бы не вышло.

– А она тебя видела?

– Черт ее знает. Вид у нее был такой, будто ей все ни кчему.

– По-твоему, она уже вымоталась?

– По-моему, она дошла. По-моему, она бы уже не сталабороться.

– Больше нам такой не видать.

– Да уж. Такая раз в жизни попадается. Я теперь ирассказывать про нее никому не стану, все равно не верят.

– Я хочу написать картину об этой рыбе, Дэвиду напамять.

– Только напишите, чтоб было похоже. Не пишитепо-чудному, как вы иногда любите.

– Я все напишу точней, чем на фотографии.

– Вот и хорошо. Такие ваши картины мне нравятся.

– Очень трудно будет писать то, что под водой.

– Картина выйдет вроде той, которая у Бобби, сосмерчами?

– Нет. Совсем другая, и, я надеюсь, лучше. Я сегодня жесделаю несколько этюдов к ней.

– А мне нравится та, что со смерчами, – сказалЭдди. – Бобби просто помешался на ней, и вот ему почему-то верят, когда онрассказывает, будто сам видел столько смерчей сразу, сколько там нарисовано. Ноэту, с рыбой в воде, пожалуй, потрудней будет написать.

– Думаю, что как-нибудь справлюсь, – сказал ТомасХадсон.

– А не могли бы вы написать, как она выпрыгнула изводы?

– Думаю, что мог бы.

– Так напишите для мальчика две картины, Том. Одну, какрыба выпрыгивает из воды, а другую, как Роджер выводит ее на поводке, а Дэвсидит в кресле с удилищем, и я тоже тут, стою рядом. Потом можно будетсфотографировать их.

– Сегодня же начну работать над этюдами.

– Если захотите что-нибудь у меня спросить, я буду накухне. Ребята не просыпались еще?

– Нет, спят все трое.

– А, черт, – сказал Эдди. – Мне что-то на всестало наплевать после этой рыбы. Но надо же им приготовить еду повкуснее.

– Жаль, нет пиявок – приставить бы тебе к глазу.

– А, черт, плевать мне на этот глаз. Видеть я им вижу,чего еще надо?

– Я не стану будить ребят, пусть спят сколько хочется.

– Ладно. Джо мне скажет, когда они проснутся, и япокормлю их завтраком. Только если они очень поздно встанут, дам им что-нибудьлегкое, чтобы не перебить аппетит перед ленчем. Видали вы то мясо, что вчерадоставили?

– Нет.

– Черт, цена, конечно, немалая, Том, по мясо роскошное.Тут на острове этакого мяса никто за всю жизнь и не пробовал. Хотел бы я знать,как выглядит та скотинка, что дает такое мясо.

– Коротконогая, так что брюхо чуть не по землетащится, – сказал Томас Хадсон. – И притом поперек себя шире.

– Вот это да, – сказал Эдди. – Хоть бы разувидать такую живьем. Здесь у нас если прирежут корову, так только когда онавсе равно вот-вот околеет с голоду. И мясо горькое-прегорькое. Наши местныеобалдели бы, если б им показать такой кусок говядины, как у меня лежит накухне. Они бы даже не поняли, что это такое. Заболели бы от одного вида.