Глядя на эти морды, на ярко-алые мундиры – чтобы меньшебыла заметна кровь – Сварог почувствовал некоторый подъем духа. Как бы там нибыло, оказавшимся в крепости горротцам гарантированы самые неприятныепереживания: морская пехота пленных не берет, даже слова такого не знает.

Не будь это его собственная крепость, которую следовалоотвоевать с наименьшими утратами для материальной части, он обязательно быстянул сюда и весь наличный воздушный флот, показал Стахору, что такое«ковровые бомбежки». Выражаясь просторечно, у Сварога уже зла не хватало.Случившееся было даже похуже летающих по небу каменных глыб. Стахор в своейнаглости перешел все мыслимые пределы, дальше идти некуда. Вот только кимперскому суду его не притянешь – отопрется, как и в случае с летающимискалами. Будет уверять с честными глазами, что произошло, надо полагать,невероятное совпадение – его адмиралы-де, случайно проплывая поблизости, вдругувидели, что в крепости Батшева нет ни единой живой души. После чего и занялибесхозную фортецию по «праву нашедшего». Вот именно, совпадение, а если у кого-тоесть улики, позволяющие говорить, что это сами горротцы запускали из-под водыкакие-то загадочные ракеты, пусть незамедлительно таковые улики предъявят,любопытно будет посмотреть…

Примерно так и обстояло в прошлый раз. В ответ назапрос Канцелярии земных дел король Стахор прислал туда обширнейшее послание.Со своим обычным тонким юмором – надо отдать ему должное, остроумен и перомвладеет блестяще – писал, что он и сам поражен сверх всякой меры приключившимсяв его владениях неизвестным природным феноменом, выразившимся в летании камнейпо небу, с последующим их падением на поле, где по случайному совпадению какраз оказались полки его доброго соседа, короля Сварога. Стахор выражалнеподдельную радость по поводу того, что его венценосный собрат остался цел иневредим, и заклинал имперскую администрацию приложить все силы к познанию сутиозначенного феномена с тем, чтобы не допускать появления подобных феноменоввпредь…

В Канцелярии земных дел послание это зарегистрировалисоответствующим образом, по всем правилам делопроизводства – чем, собственно,дело и завершилось, потому что не было ни малейших улик. Так что Сварог, узнаво захвате Батшевы, даже не попытался строчить жалобы в имперскую канцелярию. Неоттого, что полагал подобное занятие унизительным для короля, отнюдь нет,просто хорошо понимал, что улик и в этот раз не найдется (что, кстати, оченьбыстро подтвердил Элкон, пославший официальный запрос по линии девятого стола).А значит, лучше промолчать, чтобы не ставить себя в дурацкое положение ине оказаться снова мишенью для тонкого сарказма Стахора, чтоб его чертипобрали.

Ну, чертей трудно будет организовать, подумал Сварог, а вотиных обитателей Хелльстада мобилизовать гораздо проще. Коли уж война потерялавсякий привкус рыцарства, в средствах, со своей стороны, не стоит стесняться. Спомощью вентордеранского компьютера перебросить на территорию Горрота полдюжиныглорхов, полсотни «ночных попрыгунчиков», десятка два змееногов – а что докупаров (тех разумных полукрыс-полукротов, сражавшихся с гномом), то их можноотправить к Стахору в полном составе, сколько их ни есть – все равно ониСварогу никогда не нравились, тупые, в общем, создания, неинтересные, наглые инепочтительные. Хелльстад и без них преспокойно проживет, а вот в Горроте этипроглоты, коих насчитывается не менее двух тысяч, быстренько нанесут садам,полям и огородам такой урон, что мало не покажется. Решено. Как только выдастсясвободная минутка… А потом, в свою очередь, можно будет с детской наивностью вглазах уверять, что он представления не имеет, каким это образом иные егохелльстадские подданные вдруг оказались в Горроте и учинили там неописуемыебезобразия. И вообще он, Сварог, над ними не властен – эти чудища,неведомо как порожденные в свое время Штормом, не только его, своего короля, вгрош не ставят – они никакой власти не признают, не имея по своей дикойсущности понятия о том, что существует на свете такая вещь, как власть. Словом,во всем виноват Шторм, к нему и претензии. И наконец, докажите, что этожители Хелльстада, а не случайно просочившиеся в наш мир обитатели СоседнейСтраницы или Заводи…

Он невольно улыбнулся, сложив в уме парочкувитиевато-издевательских фраз из своего будущего послания…

Раскатистый грохот, как гром с ясного неба, разорвал тишину,наполненную до того лишь скрипом снастей и пересвистом боцманских дудок. Сварогвидел, как у правого борта идущего впереди всех фрегата взлетел белопенныйфонтан, выше верхушек мачт…

Он еще не успел осесть во взбаламученную воду, когда фрегатрезко наклонился на нос…

Адмирал Амонд издал нечленораздельное рычание. Как и Сварог,он замер, вцепившись в перила.

Сварог впервые видел, как тонет большой военный корабль. Небыло в этом ни капли красивого, наоборот, все выглядело как-то нелепо, жалко:быстро погружаясь, заваливаясь на правый борт, фрегат качался, дергался,вздрагивал так, что даже сюда доносился отчаянный скрип досок обшивки,затрещала и рухнула фок-мачта, сметя за борт множество оплошавших моряков. Вотуже нижний ряд орудийных портов скрылся под водой, а за ним второй, и, наконец,верхний… Фонтаны воды били вверх из палубных люков, из щелей меж вспучившимисядосками, из окон кормовой надстройки.

Еще один взрыв, грохот, белопенный фонтан! И еще! Иеще! Оба транспорта стали заваливаться в разные стороны, с их палуб сыпались вволны фигурки в алом, многоголосый вопль повис над водой, а второй фрегат,слева, совсем близко от них, тоже кренился, еще окутанный высоченным фонтаном…

Взрывы гремели со всех сторон, Сварог вертел головой ивидел, как повсюду, куда ни глянь, в нелепых корчах погибают кораблиджетарамской эскадры, как их остается все меньше и меньше, видел, какстановятся все короче и короче уходящие под воду мачты, пока окончательно неисчезают в волнах, как в воде темнеют сотни голов – люди цеплялись за обломки мачт,какие-то ящики и бочки, перевернутые шлюпки, над водой стоял ни на что непохожий вопль, несущийся со всех сторон, – казалось, это стонут самиволны…

Оглянулся. Солнце ударило в глаза. И он поневоле вспомнил:«Торпедная атака со стороны солнца…»

Ну конечно, а что же еще? Ничем другим нельзя былообъяснить. Подводные лодки расстреливали эскадру из-под воды неторопливо исовершенно спокойно, потому что ни один здешний моряк не учен был бороться сподводным противником – и лишь считанные вообще знали о таковом. Так что этобыла бойня, резня, без малейшей опасности для напавшего. Это был крах, конец,полное и окончательное поражение, вторично настигшее Сварога за неполный месяц…

Он застыл у перил, вцепившись в них побелевшими пальцами. Вкаких-то полусотне уардов от него – морские меры вылетели из головы – ещепогружался корвет, теряя мачты, брызжа фонтанами воды, и матросы заполошносыпались в волны, а капитан на мостике, всеми силами стараясь удержатьравновесие, с бледным, окаменевшим лицом бил по струнам виолона, разевал рот,судя по напрягшимся на шее жилам, орал во всю глотку, но Сварог не могразобрать ни слова за тысячеголосыми воплями тонущих, несущимися со всехсторон. В голове у него, непонятно почему, звучали «Былые годы Сегулы»,старинная баллада, впервые слышанная еще на «Божьем любимчике»: