Бабка же и подбирала в свое время ее товарок… Это сейчас,конечно, Лой понимала, что преданная до самоотречения, всегда восхищающаяся еюКари на самом деле не случайно стала ее лучшей подружкой. Умела старая Ивервидеть людей насквозь, и в окружении Лой с самого детства были лишь те, ктолучше оттенял ее выгодные черты. Так и прилепилась к Лой умненькая, но срадостью остающаяся в тени подруги Кари.

Да и парни, начавшие ухлестывать за Лой, когда пришло время,оказывались не из последнего десятка. Будущие воины и правители клана (если,конечно, к мужчинам клана Кошек относится слово «правители»)… И рассказы обезумствах молодых котов, расползавшиеся по всему Срединному Миру, многоедобавили к славе Лой Ивер. Умна была бабка, умна, и, глядя порой на закат, кудапо традиции уходили умирать старики клана, Лой вспоминала ее добрым словом…

— Я отправила гонцов к Огненным, — говорила Лой. За стенамитоскливо выл ветер… подозрительно сильно выл. Уж не решил ли гордый Ритор, чтоза Кошками и впрямь нужен глаз да глаз? Тогда дело плохо. Тягаться смогущественнейшим волшебником Срединного Мира Лой вовсе не хотелось. — Ответдолжен быть послезавтра…

— А какого ты ждешь ответа? — спросила Кари.

Лой пожала плечами. Вот уж действительно тот случай, когдазаранее ничего не угадаешь. Обычно ответы лишь подтверждали ее собственныедогадки, а тут приходилось по-настоящему ждать, и это злило нетерпеливую Кошку.

В будуаре Лой было поразительно тесно — по контрасту сбальными залами это смотрелось очень странно. Но что уж тут поделаешь, противприроды не пойдешь, и настоящий уют женщины клана находили лишь в таких вотукромных, полутемных, уставленных мягкими кушетками помещениях. Сейчас подругиполулежали, на столиках перед каждой стояли кувшинчики с любимым вином. Но кнапиткам почти не притрагивались, молчаливо признав ситуацию слишком серьезнойдля обычного веселого девичника.

— Непривычно как-то тащиться в хвосте событий, — заметилажеманная Лола, единственная в окружении Лой, кто пришел с Изнанки. По еесобственным рассказам, там она была великим ученым — все равно что магом вСрединном Мире. Но Лой слишком давно убедилась, что рассказы пришедших издругого мира содержат мало правды. Скорее — одни мечты…

— Как же мы упустили Торна? — вздохнула Ота. Вот она какраз-то и была сильной личностью, ослепительной красавицей и хорошим магом.Таких Лой приближала к себе с единственной целью — держать на виду,контролировать, а то и сковать нарочитым дружелюбием возможные интриги.

— Что это с вами, подруги? — нахмурилась Лой. Оте ни в коемслучае нельзя было поддакивать. — Мы предаемся сожалениям? Мы корим себя заупущенное? Мы, Кошки?! Отставить панику! Мы еще заставим и Торна, и этогогордеца Ритора плясать под нашу дудку! Скажите лучше мне — что они могли неподелить?

— Только не власть, — заметила рассудительная черноволосаяКари. — Ритору на власть наплевать.

— Верно, — согласилась Ота. — Никогда не пыталсядоминировать…

— У Ритора одна, но пламенная страсть, — задумчивопроговорила Лола. — Прирожденные.

— Точно, — заметила Лой. — Но какое отношение это имеет кТорну? Вода никогда не питала особой любви к оставшимся на том берегу… Я быдаже сказала, напротив.

— Тогда все-таки власть? — сплела тонкие руки Кари.

— Первое, что приходит на ум, — отрицательно покачалаголовой Ота, — и едва ли самое верное. Ритор никогда не стремился к власти. Аведь мог, особенно после…

— А Торн? Он хорош… и честолюбив. Богат. Он выжимает полюдьевсеми методами. И Наказующие Воды не знают устали. Могли они сцепиться из-заземель?

— До такой степени, чтобы драться на моем балу? — Лойвозмущенно вскинула голову. — Он не настолько жаден.

— Торн ведь так чтил обычаи… — задумчиво проговорила Ота. —Должно было случиться нечто поистине невероятное…

— Общих слов нам тут не надо! — резко оборвала подругу Лой.— «Невероятное»… У нас таких слов быть не может. У нас в клане Воды семероосведомителей. Почему они бездействовали, я хочу знать? Фиа, я знаю, спала сРоманом — он если и не правая рука Торна, то уж левая — наверняка. И почему отнее ни одного слова, почему?!

— Не случилось ли беды? — заметила осторожная Лола.

— Беды? Со всеми семью одновременно?

— А почему бы и нет? Мы стали немножко самоуверенны впоследнее время. Крупные провалы — достояние истории. Нам — ого-го! — иСтихийные кланы по плечу. А что, если Торн все это время посмеивался над нами,а когда пришла пора действовать — по-быстрому прикончил всех семерых, чтоработали на нас? Почему мы его недооцениваем? — с горячностью возразила Лола.

Ивер призадумалась.

— Значит, так. К Торну — восьмерых. Столько же — к Ритору. Ипо четыре — к двум другим Стихийным. И будем ждать. Пока.

— Может быть, стоит и мне, — мурлыкнула Ота, — …прогуляться?У всех осведомителей есть один главный недостаток — они не владеютстратегической информацией. И значит, не понимают, что надо искать…

Лой в очередной раз порадовалась, что вовремя заметила иприблизила к себе Оту.

— Нет, подруга, — ласково ответила она. — Нет. Прогулятьсяпридется мне.

— Почему же это?

— Как раз потому, что только я, — Лой послала подруге иконкурентке самую очаровательную улыбку, — владею всей стратегическойинформацией.

Пусть Ота поломает себе голову, пытаясь сообразить, что жееще известно великой Лой Ивер!

Поезд то ускорял свой бег, то притормаживал на крутыхповоротах, когда путь изгибался дугой. Виктор дремал, сидя на кровати,откинувшись головой на мягкую стенную обивку. Один раз он услышал странныйскрежет, открыл глаза и обнаружил, что Ярослав маленьким бруском острит свойнож. От взгляда Виктора мальчишка покраснел, спрятал брусок и сел неестественнопрямо.

Вояка…

Виктор закрыл глаза, борясь с искушением вновь начатьрасспросы. Наверняка мальчик мог бы ему многое рассказать.

Но по-прежнему стоял в сознании запрет. То ли страх, то лиотвращение к возможному результату расспросов — приступу видений, ярких ивыматывающих.

Да что же он такое… точнее — кто такой? Откуда берутся этигаллюцинации? Не было с ним такого, не могло быть…

Виктор и сам не заметил, как задремал.

И оказался на берегу, по колено в антрацитово-черной воде.Глухо рокотал прибой.

Опять!

Вот только ночью… Господи, это было только сегодняшнейночью! — Виктор был уверен, что спит. А сейчас — нет.