Когда к двенадцати часам третьего дня я так ине смогла найти нужный магазин, Эмили наконец дала мне добро обратиться кМиранде за разъяснениями. Когда машина затормозила у «Элиас-Кларк», я покрыласьиспариной. Я пригрозила Эдуардо, что перелезу через турникет, если он непропустит меня без представления. Когда я добралась до нашего этажа, блузка уменя взмокла от пота, руки начали трястись, а из головы начисто вылетелаотлично подготовленная и двадцать раз отрепетированная речь. («Добрый день,Миранда. Я в полном порядке, спасибо, что спросили. А как вы? Послушайте, явсего лишь хотела сказать вам, что очень старалась отыскать антикварныймагазин, который вы описали, но у меня ничего не вышло. Не могли бы выуточнить, где это на востоке или на западе Манхэттена? А может, вы дажевспомните его название?») Нарушив протокол, я не изложила свой вопрос в письменномвиде, а попросила разрешения приблизиться к ней и ее столу; ее, похоже,шокировала моя дерзость, но, может быть, именно поэтому она и дала согласие.Если опустить детали, Миранда вздохнула и, изобразив усталую снисходительность,стала оскорблять меня всеми доступными ей изощренными способами, но под конецраскрыла черный кожаный органайзер от «Гермес» (перевязанный без всякойнеобходимости, но со всем изяществом белым шарфом от «Гермес») и достала изнего… визитную карточку магазина.

«Я же оставила для вас информацию наавтоответчике, Ан-дре-а. Неужели так трудно было записать ее?» Я почувствоваластрастное желание порвать вышеупомянутую карточку на мелкие кусочки и высыпатьих ей на голову, но вместо этого просто кивнула и согласилась. Злоба вновь охватиламеня, когда я взглянула на карточку и увидела адрес: Восточная Шестьдесятвосьмая улица, 244. Ну конечно. Восток или запад, Первая авеню илиМэдисон-авеню – все это было совершенно безразлично, потому что магазин,поискам которого я посвятила последние тридцать три часа рабочего времени,находился вовсе не на Семидесятых улицах.

Я вспоминала об этом, записывая последниетребования Миранды, а потом побежала вниз, чтобы встретить Юрия. Каждое утро оночень подробно описывал, где припарковался, поэтому теоретически мне было легконайти его машину. Но каждое утро, как бы быстро я ни спускалась в вестибюль, онуже стоял там со всеми вещами, и мне не приходилось бегать и высматривать егона улице. И сегодняшний день, к моему удовольствию, не был исключением: онопирался о турникет, держа в руках сумки и пакеты, похожий на щедрого доброгодедушку.

– Не беги ко мне, не надо, – сказал он ссильным русским акцентом, – день-деньской бегаешь, бегаешь, бегаешь. Уж оченьмного работы она на тебя взвалила, ну я и принес тебе вещички, – добавил он,помогая мне поудобнее ухватить груду сумок и коробок, – будь умницей и негорюй.

Я бросила на него благодарный взгляд,полушутливо посмотрела на Эдуардо – таким способом я обычно говорила ему: «Яприбью тебя, идиот чертов, если тебе придет в голову заставлять меня сейчасвыделывать эти номера», – и немного смягчилась, когда он беспрепятственновпустил меня внутрь. Каким-то чудом я не забыла остановиться у газетногокиоска, и Ахмед подал мне все востребованные Мирандой утренние газеты. Хотяпочтовая служба доставляла их ей к девяти часам утра, я тем не менее обязанабыла снабжать ее комплектом-дубликатом, чтобы свести к минимуму риск, что она –не дай Бог! – хоть на секунду останется без своих газет. То же самое было и сеженедельными журналами. Никого, похоже, не заботило, что мы тратимся на девятьежедневных газет и семь еженедельных журналов для человека, который читаеттолько светские сплетни и модные обзоры.

Я свалила все ее барахло под свой стол.Наступило время первого раунда заказов. Я набрала давно знакомый номерближайшей «Манхьи» – закусочной для разборчивых клиентов, и, как обычно, мнеответил Хорхе.

– Привет, пупсик, это я, – сказала я, прижимаятелефон плечом так, чтобы можно было одновременно забраться в компьютер. – Нучто, будем считать, что день начался?

Мы с Хорхе были друзьями. Просто забавно, какбыстро могут сойтись люди, если им приходится говорить по три, четыре и пятьраз за утро.

– Привет, детка, я прямо сейчас кого-нибудьпошлю. Она еще не пришла? – спросил Хорхе; он знал, что «она» – это мояполоумная хозяйка и что она работает в «Подиуме», но не совсем понимал, чтоименно представляет собой та, кому предназначается заказываемый мной завтрак.Хорхе был одним из моих «утренних мужчин», как я любила их называть, Эдуардо,Юрий, Хорхе и Ахмед помогали мне начать рабочий день так гладко, как это толькобыло возможно. Они чудесным образом не вписывались в рамки «Подиума», хотя их имоя жизни соприкасались как раз в том, чтобы максимально облегчить работу егоредактора. Ни один из них по-настоящему не понимал всей меры власти и престижаМиранды.

Итак. Завтрак номер один вот-вот отправится наМэдисон, 640, и, судя по всему, мне придется его выбросить. Каждое утро Мирандасъедала четыре ломтика жирного, калорийного бекона, две колбаски и мягкийдатский сыр и запивала все это элитным кофе «Старбакс» со сливками (и двумякусочками нерафинированного сахара). Насколько мне было известно, в редакциипреобладало два мнения: одни считали, что их Миранда – приверженица диетыАткинса [9], другие – что у нее сверхчеловеческий обмен веществ, заложенныйкакой-то невероятно удачной комбинацией генов. Как бы то ни было, она безовсякого ущерба для себя продолжала поглощать жирную, нездоровую пищу – хотя «еедевочкам» такая роскошь не дозволялась. Поскольку после того, как едуприносили, она оставалась горячей максимум десять минут, я должна былапродолжать заказывать новые завтраки и выбрасывать их до тех пор, пока она непоявится. Я могла подогреть все в микроволновке, но это экономило мне толькопять минут, а у нее появлялась возможность сказать: «Ан-дре-а, это гадость.Принесите мне свежий завтрак, немедленно». И так я делала заказы через каждыедвадцать минут, пока она не звонила мне на сотовый и не распоряжалась насчетзавтрака («Ан-дре-а, я приеду в ближайшее время. Закажите для меня завтрак»).Как правило, между этим предупреждением и ее появлением проходило всего две-триминуты, поэтому заказывать все равно приходилось заранее – кроме того, довольночасто она вообще не утруждала себя звонком. Обычно к тому времени, когда оназвонила, завтрак был уже два или три раза.

Зазвонил телефон. Должно быть, она; в такуюрань больше некому.

– Офис Миранды Пристли, – прощебетала я,заранее готовя себя к тому, что меня обдадут холодом.

– Эмили, я приеду через десять минут. Я хочу,чтобы завтрак был готов.