– Ну как, плохи дела? – спросила она свосторгом в голосе. Я взглянула на часы и увидела, что ей полагалось быть назанятиях.

– Да так себе. Совершаю второй кофейный забег,все прекрасно. Я страшно довольна жизнью, если тебе это интересно. А чтослучилось? Разве ты не должна быть на занятиях?

– Ну да, но вчера я второй раз встречалась сПарнем в Розовой Рубашке, и мы оба выпили слишком много коктейлей. Восемь«Маргарит» – это чересчур. Он все еще в отключке, не могу же я бросить его иуйти. Но я не из-за этого звоню.

– Да? – Я почти не слушала, потому что изодной чашки начал выливаться кофе. Телефон я держала плечом и шеей, аосвободившейся рукой пыталась вытянуть и зажечь сигарету.

– У хозяина квартиры хватило наглостипостучаться ко мне сегодня в восемь утра и сказать, что меня выселяют. – В ееголосе слышалось ликование.

– Выселяют? Да почему? И что же ты будешьделать?

– Похоже, они наконец-то расчухали, что я неСандра Гере и что она не живет здесь уже полгода. Поскольку мы с ней неродственницы, ей не разрешали передать мне квартиру. Естественно, мне пришлосьсказать, что я – это она. Понятия не имею, как они узнали. Но это все фигня,потому что теперь мы с тобой будем жить вместе. Ведь у тебя помесячный договорс Шанти и Кендрой, верно? Ты ведь поселилась с ними только потому, что тебебыло негде жить, ведь так?

– Так.

– Ну вот, а теперь мы можем снять квартирувдвоем, где только захотим!

– Здорово! – Самой мне мой голос показалсянеискренним, хотя на самом деле я была очень рада.

– Так ты за? – спросила она, но ее энтузиазмнесколько угас.

– Конечно, за, Лил. Правда, это классная идея.А что у меня голос такой, так это оттого, что я стою на улице с коробкойобжигающе горячего кофе, который уже начал подтекать, а идет дождь со снегом,и…

Бип-бип. Раздался второй звонок, и хотя я чутьне сожгла себе щеку сигаретой, пытаясь отвести телефон от уха, я все жеумудрилась рассмотреть, что это звонит Эмили.

– Черт, Лил, это Миранда. Мне надо бежать.Поздравляю с выселением! Я очень рада за нас. Звякну попозже, ладно?

– Ладно, я поговорю с…

Но я уже прервала связь и мысленноприготовилась к обороне.

– Это опять я, – сдержанно сказала Эмили, –что ты там вытворяешь с этим чертовым кофе? Ты забыла, что я раньше выполнялатвою работу и знаю, что для этого не нужно столько времени…

– Что? – громко переспросила я, зажимаяпальцами микрофон. – Что ты сказала? Я тебя не слышу. Ты меня слышишь? Я сейчасбуду.

Я захлопнула крышку телефона и сунула егопоглубже в карман. Хотя сигарета у меня была еще не докурена, я бросила ее натротуар и побежала обратно в офис.

Миранда милостиво согласилась принять чутьтеплый кофе и даже подарила нам несколько минут покоя между десятью иодиннадцатью, пока за закрытыми дверями своего кабинета ворковала по телефону сГлухонемым Папочкой. Официально мы с ним познакомились неделю назад, в среду,когда я отвозила Книгу, что-то около девяти часов. Он как раз забирал своепальто из шкафа в передней и десять минут проговорил о себе в третьем лице. Сэтой встречи он начал уделять мне особое внимание, всегда выкраивая несколькоминут, чтобы расспросить о настроении или похвалить за хорошо выполненнуюработу. Конечно, все эти любезности не могли загладить грубость его жены, но сним хоть можно было общаться.

Я как раз собиралась связаться с людьми изпиар-отдела, чтобы разжиться у них какой-нибудь подходящей для работы одеждой,когда голос Миранды оторвал меня от моих размышлений. «Эмили, я хочу получитьсвой обед». Снова она не обращалась ни к кому конкретно, потому что «Эмили»могло обозначать любую из нас. Настоящая Эмили посмотрела на меня и кивнула;это был сигнал к действию. Номер «Смита и Воленски» был заложен в память моеготелефона, и я узнала голос девушки, снявшей трубку на другом конце линии.

– Привет, Ким, это Андреа из офиса МирандыПристли. Себастьян там?

– О, привет! Как, ты сказала, тебя зовут?

Не имело значения ни то, что я всегда звонилав одно я то же время, дважды в неделю, ни то, что я уже назвала себя, – онавсегда вела себя так, будто мы разговаривали впервые.

– Это из офиса Миранды Пристли. Из «Подиума».Слушай, я не хочу показаться невежливой, – да нет же, конечно, хочу, – но яспешу. Не могла бы ты просто дать мне Себастьяна? – Если бы мне ответил кто-тодругой, я бы просто заказала обычный обед Миранды, но этой тупице нельзя былодоверять, я по опыту знала, что лучше поговорить с самим управляющим.

– А-а-а, я сейчас посмотрю, не занят ли он.

Поверь мне, Ким, он не занят. Миранда Пристли– его богиня.

– Энди, милочка, ну как вы? – задышал в трубкуСебастьян. – Надеюсь, вы звоните потому, что наш любимый редактор хочетчего-нибудь покушать, не так ли?

Интересно, что бы он запел, если бы я сказалаему – всего один разок, – что хочу покушать я, а не Миранда? Вообще-то они непрактиковали вынос обедов за пределы ресторана, но для королевы делалось особоеисключение.

– Да, именно поэтому. Она только что сказала,что с удовольствием съела бы что-нибудь вкусненькое из вашего ресторана, а вамона посылает наилучшие пожелания.

Даже под страхом мучительной смерти Миранда несмогла бы вспомнить не то что имя управляющего рестораном, но даже самресторан, откуда ей каждый день доставляют обед, но Себастьян бывал чертовскидоволен, когда я говорила ему что-нибудь в этом роде. Сегодня он даже захихикалот восторга.

– Невероятно! Просто невероятно. К томумоменту как вы придете, все будет готово, я уже бегу. И разумеется, передайтеей мои наилучшие пожелания!

– Ну конечно, передам. Я сейчас буду.

Так подогревать его энтузиазм былоутомительно, но он настолько упрощал мне жизнь, что дело того стоило. Каждыйдень, когда Миранда обедала в офисе, я накрывала ей на стол в ее кабинете, иона не спеша съедала свой обед за закрытыми дверями. На антресолях у меняспециально для этих целей хранились фарфоровые тарелки. Большинство образцовприсылалось дизайнерами, только что запустившими новые линии, но некоторые ясама принесла из столовой. Было бы чересчур хранить еще и подносы, ножи,льняные салфетки – Себастьян всегда посылал их вместе с едой.