– Тебе виднее, – сказала Ольга. – Вот только…Ты сам только что говорил, что не воруешь и не грабишь, что выдумываешькомбинации. Откровенно говоря, мне трудно представить комбинацию, после которойИгуменнова не пойдет в полицию. Я с ней не слишком близко знакома, но прекраснознаю, что дама она неглупая и решительная…

– Скажем больше – мстительная.

– Вот именно…

– Я ведь не единожды повторил, Полина, что человек янеглупый… Сейчас бриллианты не у княгини – они лежат в несгораемом банкирскомящике в доме графа Сперантьева. Давай по порядку. Княгиня два дня какотправилась в Париж. Лет десять назад ее там серьезно обокрали, с тех пор онасчитает всех поголовно французов жуликами и мошенниками и потому в Париж неберет ничего из фамильных драгоценностей, даже самые скромные колечки оставляетдома, пользуется украшениями, взятыми на время у парижских ювелиров… А князьИгуменнов… коли уж ты осведомлена о его супруге, не могла и о нем не слышать?

– Ну разумеется, – сказала Ольга. – Постояннопускается во все возможные… чуть не сказала «авантюры», но тебе, наверное,обидно слышать именно такое определение?

– Конечно, – серьезно ответил Фельдмаршал. –Авантюра – это предприятие, исполненное изящества, фантазии, дерзости… и томуподобных искусств. А князь занимается тем, что французы именуют «афера». Это,фигурально говоря, на несколько ступенек ниже. Хотя многие его аферы удавалисьи приносили выгоду, с благородной авантюрой они имеют мало общего. Так вот…Княгиня, прекрасно зная характер муженька, позаботилась о том, чтобы неоставлять драгоценности где попало. Заказала какому-то бельгийскому умельцунесгораемый ящик с секретными замками, заперла туда свои драгоценности, взялаключи и со спокойной душой уехала. Вот только князь оказался предприимчив,предусмотрел все загодя и уплатил бельгийцу за второй комплект ключей столько,что тот вмиг забыл о добропорядочности… Еще не успела осесть пыль, поднятаякнягининой коляской, как ее дражайший супруг выгреб все из ящика и помчался кграфу Сперантьеву, коему и заложил за сто тысяч драгоценности, все до одной. Укнязя наметилась какая-то дурно пахнущая сделка, что-то касаемо земель вНовороссии. Самое смешное, она вполне может увенчаться успехом, и тогда князьдрагоценности преспокойно выкупит – но пара недель у нас есть. Никто не кинетсяв полицию. Княгиня пробудет в Париже не менее трех месяцев. Драгоценности –часть ее приданого и принадлежат лично ей. Согласно законам Российской империипоступок князя – самая вульгарная кража, а то, что совершил граф Сперантьев, втом же Уголовном уложении именуется «дачей денег взаймы под залог безусловнокраденых вещей», что опять-таки считается преступлением… Они ни за что непойдут в полицию – чересчур уж чревато… Возможно, что-то предпримут – но неофициально, а это, согласись, совсем другой оборот… Итак, бриллианты сейчаснаходятся в кабинете Сперантьева. И нужно только продумать, как их оттудавзять…

– Пустячок, а? – ухмыльнулась Ольга.

– Да уж какой там пустячок… – согласилсяФельдмаршал не без грусти. – Придется поломать голову. Но и выигрыш… Уграфа скоро большой бал, кстати. При некоторой изворотливости нам нетруднобудет проникнуть в особняк… Ты великолепно сможешь изобразить светскую даму, даи я в роли вертопраха из общества буду достаточно убедителен…

– Не пойдет, – решительно сказала Ольга. –Мне туда никак нельзя являться в облике светской барышни, меня сразу узнают!

– Узнают… – сказал Фельдмаршал, задумчиво качаяголовой. – Ты же так и не сказала, где ты прежде жила, вот я и не могусудить, какие дома для тебя опасны, а какие нет. Послушай! А ведь, сдается мне,ты с успехом можешь изобразить офицера! Молодого офицера! Нужно подумать…

Ольга ни о чем не собиралась думать – у нее уже и такмелькнула идея, без ложной скромности – великолепная.

– Погоди… – сказала она. – Погоди… Я толькосейчас сопоставила… Ты все время называл его «графом»… Сперантьев… Но ведь онне только граф, но еще и генерал? И состоит при Главном штабе?

– Ну да, – сказал Фельдмаршал, глядя на неенедоуменно. – Граф Сперантьев, генерал от кавалерии…

Пренебрегая ложной стыдливостью, Ольга встала с постели и,запахнувшись в обширную простыню – все же довольно тщательно, – присела насвободное кресло.

– Ты можешь не верить, Анатоль, – сказала онавесело, – но, право же, еще неизвестно, кому больше повезло, что мы встретилисьи занялись… В общем, я знаю, как взять бриллианты. И Сперантьев при этом о насникому не обмолвится ни словечком…

– Шутишь?

– Нисколечко, – сказала Ольга. – Ты оченьубедительно разложил все по полочкам, настолько, что мне всерьез захотелось в Европу…

– Ну что ты вздыхаешь? – спросила Ольга,покосившись на шагавшего рядом Анатоля. – Тебе претит, что я – ротмистр, аты только поручик? Но я же тебе объясняла: коли уж мне придется главные трудына себе и вынести, я должна быть старше тебя в звании. Иначе получится как-тонескладно: поручик ведет дело самым живейшим образом, а ротмистр топчется вуголке и помалкивает…

– Да нет, меня как раз вовсе не трогает, что ты старшев звании, – сказал Фельдмаршал задумчиво. – Я просто сам себеудивляюсь. Ты взялась неизвестно откуда, нашлась на улице, уж простивеликодушно, как оброненный носовой платок, я тебя знаю всего несколько часов –и вот, проникся к тебе доверием настолько, что согласился с твоим замыслом и именнотебе отвел главную роль…

– Значит, я внушаю доверие.

– А ты, часом, не колдунья?

«Была, – с несказанной грустью подумала Ольга. –Увы, именно была…» – И сказала почти беззаботно:

– Господи, какое колдовство? Просто-напросто я красива,пленительна, обаятельна… и это повышает доверие к моим словам согласно логикенормальных мужчин, к которым ты, безусловно, принадлежишь. Есть у меня сильныеподозрения: окажись я пожилой каргой с бородавками на лбу и мужскими усами, тыко мне отнесся бы гораздо более скептически…

– Ты сейчас пленительна, как заправский ротмистротдельного корпуса, и не более того… – проворчал Фельдмаршал беззлобно.

Слуга Фельдмаршала, видимо, мастер всех ремесел, которыенеобходимы толковому авантюристу в его многотрудной деятельности, часа полторавозился с ними, заставив туалетный столик коробочками и флакончиками стеатральным гримом. Однако хлопоты того стоили: натуральные волосы, бачки и усыАнатоля, в жизни темно-русые, теперь имели сугубо черный цвет, причембакенбарды стали гораздо обильнее путем вплетения в них клочков тончайшейшерсти. Ольгины брови стали тоже черными и гораздо более густыми, а вдобавокпод носом у нее красовались роскошные кавалерийские усы, неотличимые отнастоящих. Первое время Ольга боялась, что они вот-вот отклеятся и упадут натротуар к живейшему интересу прохожих, не каждый день наблюдавших, надополагать, как шагающий по Литейному бравый жандармский ротмистр вдруг теряетусы. Однако и усы, и косые бачки держались на своих местах безукоризненнымобразом, и она помаленьку успокоилась. И теперь они с Анатолем шагалинеторопливо, но целеустремленно: два подтянутых офицера в голубых мундирахотдельного корпуса жандармов и начищенных касках, разбрызгивавших солнечныезайчики.