– Ты наивная, – Фариана усмехнулась. – Это зря, – а потом вдруг продолжила, как ни в чем ни бывало. – Кстати, твой законопроект о защите магических животных я передала дяде, он обещал поспособствовать.

– Великолепная новость! – в моей душе раскинула крылья сияющая радость. – Непременно надо такое событие отпраздновать!

– Всенепременно, – девушка улыбнулась. – Устроим пирушку! Твой муж ведь не будет возражать?

– Не будет, он любит вечеринки.

– Кас теперь старший в вашей семье, выходит? Или у тебя есть брат?

– Он погиб год назад, – я погрустнела.

– Как жаль. Прими мои соболезнования, Эля.

– Спасибо.

– А у него не было жены? Или невесты?

С чего вдруг она так этим заинтересовалась? Или просто любопытничает от того, что нам сейчас все равно нечем заняться? А может, проявляет внимание, иначе зачем девушке знать об амурных делах Гриэра, если ее собственная история любви с королем на устах у всего королевства?

– У брата кто-то был, но мы теперь никогда не узнаем, кто именно, – я вспомнила полыхнувший дуб, хранящий способ «выйти» на эту таинственную особу.

– Может, он собирался на ней жениться? – упорствовала Фариана. – Колечко купил и хотел предложение сделать.

– Не знаю, брат ничего такого не говорил. У него было фамильное кольцо, которое перешло ему как старшему в роду. Наверное, оно понравилось бы его возлюбленной.

Странно, я нигде в его вещах это кольцо не видела. Нахмурилась, пролистав мысленно те дни, когда мне меньше всего хотелось думать о материальном. Ведь и правда, это просто из памяти выскользнуло. Надо будет отыскать ту реликвию. Может, в сейфе лежит.

– Как жаль, – Фариана вздохнула. – Смотри-ка, кажется, ливень кончился. – Она поднялась и выглянула в окошко. Моросит уже просто. Давай одеваться, это займет столько времени, что как раз и дождик иссякнет до той поры.

И то верно. Я встала и коснулась мокрого платья. Надеюсь, на мои поиски не отправилась целая экспедиция, а то не хватало еще всем промокнуть и простудиться!

***

Но переживала я зря – моим домашним было вообще не до меня. Это выяснилось, когда мы с Фарианой выехали на холм, с которого была видна картина маслом под названием «Нам скучать некогда».

В центре композиции высилась Нэнни с очередной занавеской на голове – на той самой голове, где сидела Адель! А все остальные, причитая-крича-ругаясь бегали вокруг жирафы, не понимающей, а что, собственно происходит и с чего такой переполох?

– Фариана, прошу прощения! – пробормотала я и, пришпорив коня, поскакала к ним.

Успела как раз к разгару «мероприятия».

– Дочка, слезай оттуда немедленно! – бедняга Кас, задрав голову, явно готовился поймать Адель, если она упадет.

– Деточка, держись получше! – причитала Пима, прижав руки к груди.

– Этот ребенок меня в гроб вгонит! – жаловалась леди Элизабет, прижав руку к несуществующему сердцу.

– Цыпа, цыпа, цыпа, – перепутав животных, типичный городской житель Анри пытался приманить жирафу, распахнув окно на третьем этаже.

Хотя, и в самом деле, какие правильные «позывные» в этом случае?

– Да чего вы распереживались-то все? – раздался сверху задорный голосок неунывающей разбойницы. – Ща я ей фату закреплю на ушах и слезу, делов-то!

– Брось эту чертову занавеску и слезай немедленно! – потребовал папаша, прибавив дрожащему голосу строгости, но это не возымело ровным счетом никакого воздействия на нашу маленькую хулиганку.

– Не пугай ежа голой попой, – пробормотала я, сжав влажную ладонь мужа.

– Это как? – заинтересовался любопытной словесной конструкцией ежик в бигуди, любуясь бесплатным зрелищем издалека.

– Позже расскажу, – пообещала, с тревогой глядя на Адель.

– Готово, – заявила она. – Теперь фата не свалится. Нам нужно зеркало!

– Дочка, сначала слезь, а потом… – начал увещевать маг, но дите перебило:

– Сначала зеркало! Тогда слезу!

– Шантажистка! – простонала леди Элизабет, обмахиваясь веером. – Вся в мать, чтоб ее, проходимку!

– Анри, поднеси зеркало к окну! – крикнула я, подумав о том, что бабушка зря пеняет на мать Адели, ее собственные гены тут тоже сыграли далеко не самую последнюю роль.

Тот самый случай, когда нечего на отражение пенять, коли рожа крива, как говорится в народной присказке.

– Зеркало же в туалетном столике! – прокричал отчим в ответ, сбегав в комнату на разведку.

– Выломай!

– Ладно!

Через пару минут мы услышали треск, ругань – в рамках приличного, вопль – тут все затаили дыхание, даже жирафа, и снова ругань. А потом в окне появилось долгожданное зеркало – с остатками туалетного столика.

– Вот, Нэнни, любуйся, – заявила довольная Адель. – Настоящая невеста!

– Фыыррр, – мечтающая о замуже животинка состроила глазки своему отражению.

Через секунду наша девчуля отпустила ее ушки и рожки, за которые держалась, и преспокойненько как по горке съехала по длинной жирафьей шее на ее же широкую спину.

– Щекотно! – она хихикнула, а потом, поправив платье и через плечо глянув на нас, замерших в шоке, осведомилась, – ну, кто мне поможет спуститься-то? – детские ножки свесились с Нэнни.

– Как ты туда вообще залезть-то умудрилась?! – спросил Кас, подхватив и прижав к себе детское тельце, которое казалось невесомым на фоне массивной туши длинношеей невесты.

– Со второго этажа, – раскрыла тайну Адель.

– Тебя отшлепать стоило бы за такие фортели! – пробурчал он. – Я поседею из-за тебя, нахаленок бессовестный!

– Ну и ладно, я тебя и такого любить буду! – хитрюля чмокнула его в щеку. – Да и волосы твои и без того серебристые, не видать будет седину, так что не стоит переживать, папочка!

– Это не значит, что можно издеваться над отцом, дочь!

– Так я ж любя! – возразила она. – Ой, а кто это там?

– Ты мое внимание не переводи, хулиганье! – муж намеревался продолжить воспитательную беседу, которая заранее была обречена на провал, но Адель настаивала:

– Не перевожу, сам смотри, там тетя Фариана, – перестав улыбаться, девочка ткнула пальцем на холм, где стоял конь с восседающей на нем невестой короля.

– Наша хитропопля права, – подтвердила я, – у нас гостья.

Хрусть – и со стены рядом с входом упала табличка с перечеркнутым веником.

– Дурной знак, – пробормотала Пима и, поджав губы, поспешила в дом – наверное, на помощь Анри, пострадавшему в сражении с туалетным столиком.