целостность. Его воля ничего не значила. Его разорвали, растерзали и бросили туда, где клубился бесконечный туман.

Он споткнулся и рухнул на колени, задыхаясь от боли. Он сам не понимал, на чем стоит, – внизу, похоже, простирался все тот же туман. Земля колыхалась, словно жидкость, и казалась мягкой на ощупь.

Он стоял на коленях, терпел, чувствуя, как боль медленно отступает. Наконец он разжал челюсти и застонал.

Жив. Вроде бы.

Ему удалось поднять взгляд. Все та же густая серая мгла шевельнулась вокруг. Небытие? Нет, он видел в тумане какие-то очертания, тени. Холмы? И высоко в небе свет. Возможно, крошечное солнце просвечивало сквозь плотные серые тучи.

Кельсер вдохнул и выдохнул, затем зарычал, с трудом поднимаясь на ноги.

– Что ж, – провозгласил он, – это было ужасно.

Выходит, загробная жизнь существует, и это – приятное открытие. Значит ли это… значит ли это, что Мэйр все еще где-то живет? Когда он с кем-то о ней говорил, в ответ всегда звучали банальности: дескать, однажды они снова будут вместе. Но в глубине души он никогда не верил, никогда по-настоящему не думал…

Конец – это еще не конец. Кельсер снова улыбнулся, на этот раз по-настоящему взволнованно. Он обернулся, и, пока осматривал окрестности, туман как будто рассеялся. Нет, это сам Кельсер сделался более плотным, полностью вступил в это пространство. Уход тумана больше походил на очищение его собственного разума.

Туман сгустился и образовал формы. Тени, которые он принял за холмы, были зданиями – точнее, колеблющейся дымкой, обрисовывающей их очертания. Земля под ногами тоже была туманной, глубокой и необъятной, как будто он стоял на поверхности океана. Она была мягкой на ощупь, словно ткань, и даже немного пружинистой.

Рядом лежала перевернутая тюремная повозка, но здесь она была сделана из тумана. Туман клубился и двигался, но фургон сохранял форму. Как будто неведомая сила поймала туман в ловушку и вынудила его принять определенный облик. Еще более поразительным было то, что по эту сторону бытия тюремные решетки фургона… светились. В дополнение к ним вокруг появились другие раскаленные добела точки, усеявшие пейзаж. Дверные ручки. Оконные задвижки. Все, что существовало в мире живых, отражалось в этом месте, и в то время как большинство предметов выглядели просто сотворенными из тумана, металл излучал мощное свечение.

Некоторые огни двигались. Кельсер нахмурился, шагнул к одному и только тогда понял, что многие огни – это люди. Он видел каждого из них как интенсивное белое свечение, исходящее от человеческого силуэта.

«Металл и душа – это одно и то же», – понял он. Кто бы мог подумать?

Сориентировавшись, Кельсер осознал, что происходит в мире живых. Тысячи огней двигались, уплывая прочь. Толпа бежала с площади. Высокая и мощная фигура, излучая слепящий свет, шагала в другом направлении. Вседержитель.

Кельсер попытался последовать за ним, но споткнулся обо что-то у ног. Туманные бесформенные очертания – фигура, скорчившаяся на земле, пронзенная копьем. Его собственный труп.

Прикосновение к мертвому телу было похоже на воспоминание о чем-то приятном. О запахах времен юности. О голосе матери. Теплом дне, когда они с Мэйр лежали на склоне холма и глядели на падающий пепел.

Эти переживания поблекли и как будто… остыли. Один огонек отделился от массы бегущих людей – было трудно отличить их друг от друга, так как все светились, – и бросился к нему. Сначала Кельсер подумал, что этот человек, возможно, увидел его дух. Но нет, он (или она) подбежал к трупу и опустился на колени.

Теперь, когда сотворенная из тумана и светящаяся изнутри фигура была так близко, он разглядел ее черты.

– Ах, дитя, – сказал Кельсер. – Прости.

Он потянулся к Вин, которая рыдала над ним, обхватил ладонями ее лицо – и обнаружил, что чувствует прикосновение. Для его эфемерных пальцев она была плотной. Девушка, похоже, ничего не ощутила, но Кельсер уловил ее образ в реальном мире, с текущими по щекам ручьями слез.

Его последние слова, обращенные к ней, были резкими, верно? Может быть, и хорошо, что у них с Мэйр никогда не было детей.

Светящаяся фигура вырвалась из бегущей толпы и схватила Вин. Это был Хэм? Судя по профилю, наверняка. Кельсер встал и проводил их взглядом. Он вынудит их действовать сообразно своим планам. Возможно, они возненавидят его за это.

– Ты позволил ему убить себя.

Кельсер резко обернулся, с удивлением обнаружив рядом с собой человека. Не фигуру, сотканную из тумана, а человека в странной одежде: тонкая шерстяная накидкае почти до пят, а под ней – рубашка с завязками и что-то вроде конической юбки. Она была перевязана ремнем, в петлю которого воткнули нож с костяной рукояткой.

Мужчина был невысокого роста, с черными волосами и выдающимся носом. В отличие от других людей – сотворенных из света, – этот человек выглядел нормальным, как Кельсер. Если Кельсер мертв, значит ли это, что незнакомец – еще один призрак?

– Кто ты такой? – спросил Кельсер.

– О, я думаю, ты знаешь. – Мужчина встретился взглядом с Кельсером, и тот увидел в его глазах вечность. Холодную, спокойную вечность – вечность камней, которые видели, как поколения приходят на смену друг другу, или беспечных глубин, не замечающих смены дней, потому что света они в любом случае не видели.

– Чтоб мне провалиться, – сказал Кельсер. – Так Бог действительно существует?

– Да.

Кельсер ему врезал.

Это был хороший, чистый удар от плеча, в то время как другую руку он поднял, чтобы блокировать контратаку. Доксу бы понравилось.

Бог не уклонился. Кулак Кельсера угодил ему по физиономии, с удовлетворительным глухим звуком. Удар отбросил Бога на землю, но когда он поднял взгляд, то выглядел скорее потрясенным, чем огорченным.

Кельсер шагнул вперед.

– Да что с тобой такое? Ты настоящий, и ты позволяешь этому случиться? – Он махнул рукой в сторону площади, где, к своему ужасу, увидел гаснущие огни.

Инквизиторы атаковали толпу.

– Я делаю, что могу. – Упавшая фигура на мгновение исказилась – разделилась на части, которые попытались улететь в разные стороны, словно вырвавшийся из замкнутого помещения туман. – Я… Я делаю все, что могу. Понимаешь, все завертелось. Я…

Кельсер отпрянул на шаг, вытаращив глаза.

Бог распался на куски, а затем снова соединился.

Вокруг Кельсера появлялись другие души, совершая переход. Их как будто выбрасывало из тел, переставших светиться, и они устремлялись в эту страну туманов, спотыкаясь и падая. Как только они прибывали, Кельсер видел их в цвете. Рядом с каждым возникал один и тот же человек – точнее, Бог. Внезапно оказалось, что существует более дюжины его версий, неотличимых друг от друга, и каждая говорила с кем-то из мертвецов.

Версия, сопровождавшая Кельсера, встала и потерла челюсть.

– Раньше никто так не поступал.

– Серьезно? – спросил Кельсер.

– Да. Души обычно слишком дезориентированы. Но некоторые все же пытаются сбежать. – Он посмотрел на Кельсера.

Кельсер