Но туман никогда не был его врагом.

Руководствуясь световой пульсацией и глухими ударами, которые ее сопровождали, Кельсер продирался сквозь клубящееся ничто, пока перед ним не взорвался столб света. Вот оно! Он узрел в тумане полыхание силы. Он почти мог ее коснуться, почти…

Он терял ориентир. Терял себя. Он не мог двинуться с места.

Что-то его схватило.

– Пожалуйста… – прошептал Кельсер, падая, ускользая прочь.

«Это неправильно». Голос Распадальца.

– Ты хочешь увидеть что-то… захватывающее? – прошептал Кельсер. – Помоги мне остаться в живых. Я покажу тебе… зрелище.

Распадалец колебался, и Кельсер чувствовал нерешительность божественного существа. Следом пришло ощущение целеустремленности – как будто кто-то зажег лампу – и раздался смех.

«Ладно. Да будешь ты Сохранен, Кельсер. Выживший».

Что-то толкнуло его вперед, и Кельсер слился со светом.

Мгновение спустя он моргнул и очнулся. Он все еще лежал посреди туманного мира, но его тело – или, вернее, дух – вновь обрело форму. Он лежал в бассейне света, похожего на жидкий металл. Он чувствовал вокруг себя бодрящее тепло.

Он различил туманную пещеру за пределами бассейна; она, казалось, была из натурального камня, хотя и сложно сказать наверняка, потому что с этой стороны все состояло из тумана.

Пульсирующие волны текли сквозь Кельсера.

– Сила, – сказал Распадалец, стоя за пределами света. – Теперь ты ее часть.

– Ага, – ответил Кельсер, поднимаясь на ноги, истекая сиянием. – Я чувствую, как она гудит внутри меня.

– Ты в ловушке вместе с ним, – продолжил Распадалец. Он казался тусклым и бледным по сравнению с мощным светом, посреди которого стоял Кельсер. – Я тебя предупреждал. Это тюрьма.

Кельсер успокоился, дыша размеренно.

– Я жив.

– Согласно очень расплывчатому определению этого слова.

Кельсер улыбнулся:

– Сойдет и так.

2

Бессмертие разочаровывало куда больше, чем ожидал Кельсер.

Конечно, он не знал, действительно ли бессмертен. У него не было сердцебиения – что нервировало, если обращать на это внимание, – и необходимости дышать. Но кто мог сказать, состарилась ли душа в этом месте или нет?

В течение нескольких часов после того, как он выжил, Кельсер осматривал свой новый дом. Бог был прав – это и впрямь тюрьма. Бассейн, в котором он находился, углублялся в центральной точке и был наполнен жидким светом, который казался отражением чего-то более… мощного на другой стороне.

К счастью, хотя Источник и не был обширным, только самый центр оказался на глубине, превышающей рост Кельсера. Тот мог держаться периметра, погруженный в свет лишь по пояс. Субстанция была менее плотной, чем вода, и передвигаться в ней не составляло труда.

Кельсер также мог покинуть бассейн и вздымающийся над ним столб света, устроившись на каменном бортике. В этой пещере все было сотворено из тумана, однако края Источника с виду больше походили на камень. И даже демонстрировали подобие реальных цветов. Как будто это место отчасти состояло из духовной материи, как и он сам.

Он мог сидеть на краю Источника, свесив ноги в светящуюся «воду». Но если он пытался отойти слишком далеко, туманные клочья той же самой силы тянулись за ним и удерживали, как цепи. Они не позволяли отойти от бассейна дальше чем на несколько футов. Он вкладывал все силы, отталкивался, разбегался и бросался вперед, но ничего не получалось. Нечто неизменно резко останавливало его, стоило отдалиться на считаные футы.

Потратив часы на попытки освободиться, Кельсер рухнул на край Источника, чувствуя себя… измученным? Было ли это вообще правильным словом? Лишившись тела, он не чувствовал обычных признаков усталости. Ни головной боли, ни напряжения мышц. Но он изнемог. Износился, как старое знамя, которое болталось на ветру под слишком многими ливнями.

Вынужденный расслабиться, он осмотрел то немногое, что мог разглядеть в окружающей обстановке. Распадалец исчез; Бог отвлекся на что-то вскоре после Сохранения Кельсера и пропал. Кельсеру осталась пещера, сотканная из теней, сам светящийся бассейн и несколько колонн, тянущихся к потолку. В дальнем конце светились кусочки металла, но он не мог разглядеть, что они собой представляют.

Такова была вся суть его мирка. Неужели он только что заперся в этой маленькой тюрьме навечно? Невероятная ирония судьбы: обманув смерть, он обрек себя на гораздо худшую участь.

Что случится с его разумом, если он проведет здесь несколько десятилетий? А если это будут века?

Кельсер сел на край Источника и попытался отвлечься, думая о друзьях. Он верил в свои планы в мгновение гибели, но теперь видел множество дыр в замысле, который должен был вдохновить восстание. А если скаа не взбунтуются? Если запасов, которые он приготовил, не хватит?

Даже если все сработает, слишком многое ляжет на плечи некоторых очень плохо подготовленных людей. Включая одну замечательную девушку.

Его внимание привлекли некие огни, и он вскочил на ноги, стремясь хоть как-то отвлечься. Судя по очертаниям светящихся душ, в мире живых в пещеру вошли несколько человек. В них было нечто странное. Их глаза…

Инквизиторы.

Кельсер не дрогнул, хотя эти существа вызывали у него инстинктивный ужас. Он победил их чемпиона. Он больше не будет их бояться. Вместо этого он принялся расхаживать взад и вперед по своей темнице, пытаясь разглядеть, что тащат к нему три инквизитора. Что-то большое и тяжелое, но совсем не светящееся.

«Труп, – понял Кельсер. – Обезглавленный».

Тот, кого он прикончил? Да, наверняка. Другой инквизитор благоговейно нес штыри мертвеца, сложенные в большой кувшин с жидкостью. Кельсер прищурился, делая шаг из своей тюрьмы, пытаясь определить, что он видит.

– Кровь, – сказал Распадалец, внезапно оказавшись рядом. – Они хранят штыри в крови до тех пор, пока их нельзя будет использовать снова. Благодаря этому штуковины сохраняют эффективность.

– Хм, – сказал Кельсер, отступая в сторону, когда инквизиторы бросили в источник тело, а за ним и голову. И то и другое испарилось. – И часто они так поступают?

– Каждый раз, когда кто-то из них умирает, – сказал Распадалец. – Сомневаюсь, что они вообще понимают, что делают. Бросать мертвое тело в этот бассейн – предел бессмысленности.

Инквизиторы отступили со штырями павшего. Судя по сутулым плечам, четверо существ были измотаны.

– Мой план, – сказал Кельсер, глядя на Распадальца. – Как он продвигается? Моя команда уже должна была обнаружить склад. Жители города… это сработало? Скаа рассердились?

– Хм? – спросил Распадалец.

– Революция, план, – сказал Кельсер, подходя к нему. Бог отодвинулся назад, оказавшись как раз за границей пространства, доступного узнику. Его рука поднялась к ножу на поясе. Возможно, тот удар кулаком в челюсть был опрометчивым. – Распадалец, послушай. Ты должен подтолкнуть их. У нас никогда не будет лучшего шанса свергнуть его.

– План… – проговорил Распадалец. Он на мгновение рассыпался на части, вновь собрался воедино. – Да, план существовал. Я… помню, что придумал план. Когда был умнее…

– План, – повторил Кельсер, – состоит в том, чтобы сподвигнуть скаа взбунтоваться. Не важно, насколько могуществен Вседержитель, не важно, бессмертен ли он, – мы закуем его в цепи