сжал кулаки. Бог шагнул назад и – забавно – потянулся к ножу на поясе.

Что ж, Кельсер не собирался нападать на него снова. Но он услышал в этих словах вызов. Попытается ли он сам сбежать? Конечно нет. Куда ему бежать?

Неподалеку бедняжка-скаа вывалилась в загробную жизнь, а затем почти сразу же… исчезла. Ее фигура вытянулась, превращаясь в белый туман, который потянулся к далекой темной точке. По крайней мере, так это выглядело, хотя точка, к которой она тянулась, не была настоящим местом. Это было… нечто Потустороннее. Оно каким-то образом оставалось далеким, куда бы Кельсер ни переместился.

Скаа потянулась к нему, затем исчезла. Другие духи на площади отправились следом.

Кельсер резко повернулся к Богу.

– Что происходит?

– Ты ведь не думал, что это конец, правда? – спросил Бог, махнув рукой в сторону мира теней. – Это промежуточный этап. После смерти и до…

– До чего?

– До Потустороннего мира, – сказал Бог. – Иного места. Того, куда отправляются души. Включая твою.

– Я еще не ушел.

– С алломантами это занимает больше времени, но происходит все равно. Таков естественный ход вещей – как поток, текущий к океану. Я здесь не для того, чтобы это произошло, а для того, чтобы подбодрить тебя перед уходом. Я рассматриваю это как своего рода… долг, сопряженный с моим положением. – Он потер щеку и бросил на Кельсера свирепый взгляд, ясно говоривший, что думает о его приеме.

Рядом еще одна пара людей растворилась в вечности. Они, казалось, приняли это, шагнув в растянувшееся ничто с облегченными, приветливыми улыбками. Кельсер посмотрел на удаляющиеся души.

– Мэйр, – прошептал он.

– Она ушла в Потусторонний мир. Как и тебе положено.

Кельсер взглянул на точку, к которой тянуло всех умерших. Он почувствовал, что и его теперь туда тянет.

«Нет. Пока нет».

– Нам нужен план, – сказал Кельсер.

– План? – переспросил Бог.

– Чтобы вытащить меня отсюда. Мне может понадобиться твоя помощь.

– Отсюда нет выхода.

– Что за ужасный настрой, – откликнулся Кельсер. – Мы никогда ничего не добьемся, если ты продолжишь в том же духе.

Он посмотрел на свою руку – та, к его замешательству, начала расплываться, словно чернила на странице, по которой нечаянно провели ладонью, прежде чем они высохли. Он почувствовал, как его… высасывают.

Кельсер зашагал вперед, заставляя себя идти решительно. Нет уж, он не будет стоять и ждать, пока вечность не выпьет его до последней капли.

– Это естественно – чувствовать неуверенность, – объяснял Бог, шагая рядом с ним. – Многие тревожатся. Успокойся. Те, кого ты оставил позади, найдут собственный путь, а ты…

– Да, отлично, – перебил Кельсер. – Нет времени на лекции. Поговори со мной. Кто-нибудь когда-нибудь сопротивлялся притяжению Потустороннего мира?

– Нет. – Фигура Бога запульсировала, снова распалась, а потом собралась воедино. – Я тебе уже говорил.

«Проклятье. Да ведь он сам в шаге от того, чтобы развалиться на части».

Что ж, придется работать с тем, что есть.

– У тебя должно быть хоть какое-то представление о том, что я могу попробовать, Распадалец.

– Как ты меня назвал?

– Распадалец. Мне же нужно как-то тебя называть.

– «Господь» бы сгодилось, – раздраженно заметил Распадалец.

– Ужасное прозвище для члена команды.

– Член команды…

– Мне нужна команда, – сказал Кельсер, все еще шагая через призрачную версию Лютадели. – И как видишь, мои возможности ограничены. Я бы предпочел Докса, но ему придется иметь дело с человеком, который утверждает, что он – это ты. Кроме того, посвящение в мою новую команду – сложная штука, просто форменное самоубийство.

– Но…

Кельсер повернулся и взял невысокого спутника за плечи. Руки Кельсера все больше расплывались, словно он был водой, которая утекала в невидимое русло.

– Послушай, – сказал Кельсер тихо и настойчиво, – по твоим словам, ты здесь, чтобы утешить меня. Вот как все случится. Если ты прав, то все, что я сейчас сделаю, не будет иметь значения. Так почему бы не подыграть мне? Позволь пощекотать нервишки в последний раз, столкнувшись лицом к лицу с самым главным испытанием.

Распадалец вздохнул:

– Было бы лучше, если бы ты принял происходящее.

Кельсер встретился взглядом с Распадальцем. Время уходило: он чувствовал, как соскальзывает в забвение, в далекое, сжатое в точку небытие, темное и непостижимое. И все-таки он продолжал смотреть на Бога. Если это существо не только выглядело человеком, но и вело себя хоть отчасти по-человечески, то взгляд глаза в глаза – уверенный, сопровождаемый спокойной улыбкой – должен сработать. Распадалец ему покорится.

– М-да, – сказал Бог. – Ты не только первый, кто ударил меня, но и первый, кто попытался завербовать. Ты очень странный человек.

– Ты не видел моих друзей. По сравнению с ними я нормальный. Идеи, пожалуйста.

Он пошел по улице, двигаясь только для того, чтобы не стоять на месте. По обеим сторонам возвышались многоквартирные дома, сотканные из колеблющегося тумана. Они были похожи на призраки зданий. Иногда волна мерцающего света проходила сквозь землю и здания, отчего туман корчился и извивался.

– Я не знаю, что ты ожидаешь услышать от меня, – сказал Распадалец, ускоряя шаг, чтобы не отстать. – Духи, которые попадают в это место, втягиваются в Потусторонний мир.

– Но не ты.

– Я божество.

«Божество. Но не „Бог“. Я это заметил».

– Ну и что конкретно в твоей божественной природе делает тебя неуязвимым?

– Все.

– Не могу отделаться от мысли, что ты не желаешь действовать в команде, Распадалец. Ну же. Работай со мной. Ты сказал, что алломанты держатся дольше. Ферухимики тоже?

– Да.

– Люди, наделенные силой, – проговорил Кельсер, указывая на далекие шпили Кредикской Рощи.

По этой дороге Вседержитель направлялся к своему дворцу. Хотя карета была уже далеко, Кельсер все еще видел сияние его души: оно было намного ярче, чем у остальных.

– А как насчет него? – спросил Кельсер. – Ты сказал, что все должны покориться смерти, но это не так. Он живет вечно.

Распадалец встрепенулся:

– Он – особый случай. Прежде всего, он знает, как не умереть.

– А если он все-таки умрет? – не унимался Кельсер. – На этой стороне он продержится еще дольше, чем я, верно?

– О, конечно, – сказал Распадалец. – Он Вознесся, пусть и ненадолго. Он вобрал в себя достаточно силы, чтобы расширить душу.

«Понял. Надо расширить мою душу».

– Я… – Бог помедлил, его очертания исказились. – Я… – Он склонил голову набок. – О чем я говорил?

– О том, как Вседержитель расширил свою душу.

– Это было восхитительно. Какое потрясающее зрелище! И теперь он Сохранен. Я рад, что ты не придумал, как его уничтожить. Все умирают, но не он. Это чудесно.

– Чудесно? – Кельсеру захотелось сплюнуть. – Да он же тиран, Распадалец.

– Он неизменен, – парировал Бог. – Он блестящий экземпляр. Поразительный и уникальный. Я не согласен с тем, что он делает, но можно сопереживать агнцу, восхищаясь львом, не так ли?

– Почему бы не остановить его? Если ты не согласен с тем, что он творит, тогда сделай что-нибудь!

– Постой, постой. Не надо спешки. Что даст его устранение? Придет еще один правитель, более преходящий, – и станет причиной хаоса, даже большего количества смертей, чем Вседержитель. Лучше пусть будет