– Вы меня считаете стервой? – наконец подняла онаглаза.

– Я вас считаю очаровательной, умной женщиной, –сказал Смолин. – Которой, думается, чертовски не повезло с мужем…

– Меня скоро выставят, – сказала она, усмехаясь небез грусти. – К чертовой матери. Вы в курсе, которая я у него?

– Четвертая, нет?

– Правильно, – сказала Рита. – Привычки у наспостоянные: берется молоденькая актриска, очаровывается и торжественно вводитсяв дом в качестве полноправной хозяйки и законной супруги. А лет через несколькона горизонте появляется очередное Высокое Чувство, и… фьють! – она сделалакрасноречивый жест, печально улыбнулась. – Причем каждая дурочка уверена,что именно на ней эта традиция прервется… шиш! Так вот, мой часовой механизмуже затиктакал. Замаячило очередное Высокое Чувство на десять лет меня моложе…Цинично прикидывая, пара-тройка месяцев у меня в запасе есть, но не более того…Практичная женщина в такой ситуации будет заботиться о будущем, вот и япытаюсь… Вы верите, что все так и обстоит, как я рассказываю?

– Верю, – сказал Смолин серьезно. – Именнопотому, что лицезрел вашего муженька собственными глазами… ну, и слышал о немто и это. Так что никакая вы не стерва, милая Маргарита. Вы просто-напростохотите хоть что-то урвать от этой поганой жизни… вполне объяснимое и оправданноежелание.

– Спасибо…

– Коньячку?

– С удовольствием.

– Только одна загвоздка… – сказал Смолинсокрушенно. – Вы меня все же загоняете в ту лунку, над которой написано«Филантроп». А я – не он. Ну, что поделать, таким меня жизнь обтесала – дурнаякомпания, влияние улицы, не читал я в детстве романтических книг и не смотрелромантических фильмов…

– Другими словами, я вам все же безразлична?

– По большому счету – пока да…

Не сводя с него глаз, Рита гибко встала, подошла вплотную,положила руки на плечи, прижалась. Ну что в столь романтической обстановкеоставалось делать? Да только мягко оттеснить ее к низкому широкому дивану,уложить на таковой и рядом примоститься…

– Ты меня не кинешь? – спросила она на ухо, тономвсе же настороженным, опасливым.

– И не подумаю, будь спокойна, – сказал Смолин,аккуратно расстегивая на ней блузку. – Я человек старомодный…

Она все же была чуточку напряжена, но это прошло, едва онснял последнее.

Ходить вприпрыжку на кладбище как-то не принято, и Смолиншагал к выходу достаточно неторопливо – хотя так и тянуло побыстрее отсюдаприпустить. Он с некоторых пор откровенно недолюбливал кладбища, то ли из-завозраста, то ли вспоминая, сколько его знакомых уже не здесь. Невеселаяарифметика, если прикинуть…

Дожидаться самого конца церемонии он не стал. Свое обещанноевыполнил – мастерски заслонившись букетом, незаметно опустил Чепурнову в гробкоробочку с орденом, как тот и просил. Прошло нормально, никто не заметил.

Орден был редчайший – первый орден Японии, а строго говоря,и не орден даже, а наградной знак, именовавшийся в соответствующей литературе«Орден государства Сацума-Рюкю». В восемьсот шестьдесят шестом один изкрупнейших самурайских кланов отправил на Парижскую всемирную выставку своегоделегата, тот и вручил орден Наполеону III, а заодно и дюжине приближенных.Затеяно это было, чтобы показать Европе: клан наш, уважаемые господа, посильнееи императора, и правителя, что хотим, то и делаем, можем даже орденаминаграждать иностранных монархов, если придет такая охота…

Орден государства Сацума-Рюкю

Ничего особенного, в общем: красная эмалевая звезда с гербомклана (крест в круге) да пять иероглифов синей эмали меж лучами звезды. Круглаяподвеска – цветок, красная лента с белыми полосами. Вот только осталсяодин-единственный известный антикварному миру экземпляр – в Японии, в музее. Ау Кащея, выходит, неизвестно сколько лет лежал второй, при том, что в самойФранции ни одного не осталось…

Где он его ухитрился раздобыть, уже не спросишь. Но наиболееправдоподобная версия, если пораскинуть мозгами, сыщется. Уникальный орден воФранции могли прибрать к рукам немцы – а потом в Германии он где-то попался наглаза молодому веселому победителю, еще не носившему клички Кащей. Никифор самговорил как-то давно тому: в Германии, в оставленном сбежавшими хозяевамиособняке нашел пригоршню экзотических орденов, это и подтолкнуло ко всемудальнейшему. Разумеется, могут быть и другие версии, но истины уже недоищешься, да и какой в ней толк, кому она нужна? Коли уж господин Чепурновэтот мир покинул окончательно и бесповоротно, интересно все же, вроде бы иверующим был наш оборотистый аксакал, а вот поди ж ты, в гроб попросил положитьнасквозь басурманскую регалию… а впрочем, наше дело маленькое, о чем наспопросили, то мы прилежно и исполнили, совесть чиста, а значит…

– Василий Яковлевич…

Он чуточку вздрогнул, надо признаться, обернулся резковато.Дашенька Бергер, очаровательное, интеллигентное и утонченное создание, надеждародителей (каковые сами в мире высокого искусства достигли не особенно и много,а потому, как водится, все надежды возлагали на то, что родимое чадушко станеткрутейшим искусствоведом).

Она небрежным движением сняла с головы черный платок –скорее уж невесомую косынку, надетую, надо полагать, исключительно породительской воле. Судя по этому движению и абсолютно спокойному лицу, никакойтакой особенной печали она и не чувствовала после утраты любимого дедушки.Ничего удивительного: Смолин примерно представлял, что она с малолетстваслышала дома о милом дедушке: «собака на сене» и «старый придурок с хламом» –это еще самое мягкое…

– Василий Яковлевич…

– Да?

– У меня к вам серьезный разговор… Точнее, просьба…

– Минутку, ладно? – попросил Смолин, вытаскивая изнагрудного кармана завибрировавший мобильник.

Выслушал. Отозвался парой коротких реплик. И отключилтелефон, чувствуя, как на лице невольно расплывается улыбка. Это здорово, эточертовски здорово, наконец не просто определенность, а простор для маневра…

– Итак?

– Василий Яковлевич, создалась такая ситуация, что мнеи не с кем посоветоваться…

– О чем?

– Н у, это касается антиквариата… Я же знаю, что вы –великий знаток и профессионал…

– Да уж какой там великий…

– Все равно. Главное – знаток и человек компетентный.Дедушка о вас всегда так и отзывался.

– И далеко не с обожанием, а?

– Ну, в общем… – Дашенька похлопала ресницами внекотором смущении. – Но это ведь не главное, как бы он о вас ни говорил вбытовом плане, считал вас крутым профессионалом…