– Не согласитесь ли участвовать в качестве понятого?

– Ни в коем случае, – сказал Смолин нейтральнымтоном. – Дела неотложные…

И поднялся, прекрасно зная, что принудительно загнать впонятые этот типчик никого не вправе. Светским тоном произнес:

– Значит, господин Демидов, вы меня непременноуведомите, как только появится подходящий граммофон… И непременно сникелированной трубою…

Раскланялся с насупившимся Эрастычем и вышелбеспрепятственно, никто не попытался его задержать – с какой стати? Прав такихне имеете, соколы, тут, как уже подчеркивалось, не лаборатория поразбодяживанию кокса зубным порошком…

В торговом зале, как и следовало ожидать, наблюдаласькартина, чувствительно царапавшая душу всякому антиквару: продавец Веня сидел вуголочке с видом унылым и безрадостным, и его о чем-то расспрашивали двое вштатском – а милиционер в форме (сразу видно, в игре не участвует, прихваченритуала ради), с нескрываемым интересом разглядывает статуэтки-картины и прочиебезобидные декорации, ничему такому не подлежащие. Пройдя мимо него, как мимопустого места, Смолин вышел на улицу и, добравшись до машины, какое-то времяпосидел, приводя наблюдения в систему.

Точно, кампания. Не бывает таких совпадений, хоть ты тресни.Очередная кампания обрушилась на шантарский антикварный рынок, как циклон напальмы. Как и пальмам, выстоять нужно, не позволить, чтобы с корнем выворотило…

Майор ему не понравился чрезвычайно. Смолин предпочитал техгончих, что напускают форсу и страху, изображают из себя нечто среднее междуТерминатором и Господом Богом: я, дескать, персона, а вы, соответственно,шпана, так что стоять-бояться! И выглядят грозно, и реальных пакостей сделатьмогут немерено, однако житейский опыт показывает: чем хамовитее и выпендрежнеемент, тем он безопаснее. Потому что особенным умом, как правило, не блещет, всеего ужимки и прыжки легко просчитываются наперед.

Майор – дело другое. Не строит из себя ни великого сыщика,ни чудище клыкастое, наоборот, чуточку недотепистым смотрится, а глаза-то –умные. Значит, опасный…

Смолин вздохнул и включил мотор.

Минут через двадцать он не спеша поднимался на третий этаждостаточно респектабельного дома практически в самом центре Шантарска: недавнейпостройки, улочка тихая, фасад выходит на тихий парк, где в центре красуетсякоторый десяток лет бюст героического матроса Кутеванова. Престижный район,спокойный. Повезло девочке со съемной квартирой… как по заказу везение, а?

Он позвонил, и дверь открыли, не утруждаясь вопросами. Изрелище предстало… Даже если насмотрелся подобного за свой мафусаилов век,равнодушным не останешься, если с заполнением кровью пещеристых тел все обстоитв норме.

Ах, что за прелесть стояла на пороге с самым невинным видом:коротенький шелковый халатик на голое тело, волосы изящно распущены, дорогиепарфюмы витают, макияж в среднюю бабулькину пенсию обошелся…

Да вдобавок смазливенькая мордашка озарилась такой радостью,словно Дашенька наша час по потолку бегала в нетерпении, дождаться не могла,когда ее осчастливит своим визитом сам Смолин Василий Яковлевич…

Одним словом, все это, вместе взятое, моментально заставилоСмолина еще более подобраться и преисполниться самой что ни на есть волчьейосторожности. Излишней скромностью он не страдал и всегда полагал себя отнюдьне серым мышонком – но все же не был тем суперменом, ради коего очаровательнаядевица приводит себя в столь маняще-сексуальный вид и взирает с таким пылом,будто готова отдаться здесь же, в прихожей, даже домашних тапочек не снявши.

Следовательно, что мы имеем? А имеем мы, как нетруднопросечь, довольно примитивное актерство, и не более того. Что-то ей нужно… а чтоей может быть нужно? Ответ, кажется, на поверхности…

Смолин вошел следом за Дашей в однокомнатную, но просторнуюквартиру, чье окно аккурат выходило на аллейку, упиравшуюся в бюст героическогобалтийца – точнее, в спину такового, лицом-то он был обращен к областнойадминистрации, в не столь уж древние времена, как легко догадаться, бывшейобкомом партии (по этому поводу давным-давно кружили стандартные для любогосоветского города анекдоты: мол, за народом приглядывать нечего, а уж за этиминужен глаз да глаз).

Он уселся, мимолетно отмечая вокруг многочисленные признакиесли не роскоши, то уж, безусловно, зажиточности: отделка, люстра, мебель, паркет…Такие гнездышки если и сдают внаем, то людям не случайным и за особенно крутыемани, сделал он вывод. А то и не обязательно сдают. В таких вот гнездышкахденежные дяди своих лялечек и поселяют… Версия?

– Выпьете, Василий Яковлевич?

– Я за рулем, – развел он руками.

– Кофе?

– А вот это с удовольствием.

Дашенька упорхнула в кухню – двигаясь, как подметил Смолин суверенностью уже обжившегося здесь человека. Он спокойно встал, подошел кзастекленному высокому шкафчику – или как там эта роскошь именовалась, –присмотрелся к небольшим фарфоровым фигуркам на полочках.

И уважительно покачал головой. Кем бы ни был здешний хозяин,толк в хороших вещах он безусловно понимал: трудно, конечно, делатьокончательные выводы, наблюдая фигурки сквозь стекло и не беря в руки, но всеже чрезвычайно похоже, что там, на полочках – не поздние повторы, а именно чтооригиналы. Несколько гарднеровских фигурок, довоенные работы Данько иКустодиева, невидная вроде бы, парочка совушек высотой с указательный палец(несомненный Ризнич, за полторы штуки баксов с руками оторвут, только свистни)…а это, к бабке не ходи, германский «бисквит», причем вторая половинадевятнадцатого столетия – таких повторов попросту не бывает пока… Копятсяфакты, копятся и в какую-то очень неприятную сторону дело заворачивает…

«Сова» работы И.Ризнича

– Нравится?

Он обернулся – без излишней поспешности, конечно, не закаким-то позорным занятием застукан, слава богу.

– Нравится, – сказал спокойно. – Повезло вам,Даша, с квартирой, я вижу…

– Да, – сказала она, не моргнув умело подведеннымглазом. – Подружка уехала на лето… Садитесь, вот кофе.

Ну разумеется, мысленно процитировал Смолин своего любимогоавтора детективов – подружки для того и существуют, что бы на них ссылаться…Опустился в низкое кресло, взял чашку – не антикварную, однако не из дешевогоширпотреба. Ну да, у такого хозяина и кухня должна быть обставленасоответственно.

Дашенька устроилась в кресле напротив, небрежно закинув ногуна ногу, отчего зрелище представало вовсе уж приятное. Играла, конечно,стервочка, но без дурной театральности – как-никак институт искусств, пустьфакультет и не актерский… Рассуждая спинным мозгом, неплохо было бы попытатьсяснять с нее этот лоскуток и уложить прямо на ковер – но вот спинным мозгом-токак раз пользоваться и не следует, вокруг заворачиваются дела серьезные, понятьих так и не удается пока, но что-то неладно…