– Ой, мороз, мороз,

Не морозь меня,

Не морозь меня,

Моего коня!

Тут оправившаяся от шока Лайма ударила по клавишам, иМедведь замолчал, как будто его вырубили из сети.

Лайма тем временем честно пыталась исполнить фрагмент изкакого-то раннего ноктюрна Фридерика Шопена. Так, как она его помнила по урокамв музыкальной школе. Но от волнения она взяла неверный темп, отчего задуманнаявеликим композитором прекрасная, светлая и умиротворяющая мелодия сталапревращаться не то в разухабистую тарантеллу, не то в аморальный чарльстон.Поняв, что ее явно занесло не в ту степь, но не в силах остановиться, Лайма, непрекращая издевательского опыта над Шопеном, умоляюще крикнула:

– Иван, начинай!

Медведь, всегда отличавшийся прекрасной реакцией, тут жевзялся за пилу и смычок. По залу пронесся такой долгий, томительный, рвущийдушу звук, что застыли все, включая Лайму. Но пока народ приходил в себя отпервого потрясения, снова грянул бубен. На сей раз Корнев не уронил его, апросто решил напомнить присутствующим, что на сцене не дуэт, а трио.

Однако Иван, вдохновленный удачным началом, уже не обращална такие мелочи внимания. Это и был тот самый экспромт, на который Лаймавозлагала большие надежды. Медведь играл на пиле с большим воодушевлением, такпроникновенно и завораживающе, что через некоторое время почти весь зрительныйзал раскачивался в такт чарующей мелодии. Со стороны это напоминало сценунезабываемой встречи бандерлогов с мудрым, но голодным удавом.

Репертуар Ивана был разнообразен. Нон-стоп были сыграны«Светит месяц, светит ясный», «Степь да степь кругом», «Черный ворон», «Чтостоишь, качаясь, тонкая рябина», от которой плакали крутые мужики в партере,«Вот кто-то с горочки спустился». А исполненному на бис бессмертному хиту всехвремен и народов «Шумел камыш» зал тихонько подпевал.

Лайма воровато подыгрывала Медведю на фортепиано. Изредка вглубине сцены раздавался грохот бубна, словно напоминание о том, что рядом спрекрасным всегда есть место ужасному. Но на него внимания никто уже не обращал– слишком заворожил публику этот огромный мужик в плавках, извлекающий из своейпилы божественной красоты звуки.

Сцену они покидали под неутихающий рев зала. За кулисами наних набросился возбужденный и всклокоченный Синюков.

– Это триумф! – орал он и лез обниматься.

– Не надо преувеличивать, – сказала Лайма, пытаясьбыстренько скрыться в гримерке.

– Вы беспощадны к себе, как все истинныеталанты! – не унимался Синюков. – Я такого нигде не видел: сначаланеукротимый авангард, потом – торжество истинно народной музыкальной культуры!

Еле отбившись от него, группа «У» заперлась в гримерной.

Некоторое время все сидели молча, потом Корнеев осторожнопоинтересовался:

– Ну, и как прошло?

– Если бы ты бубен не уронил, то терпимо, –ответила Лайма. – Это то же самое, что в момент снятия денег с чужогосчета уронить на пол ноутбук.

– А мне показалось, все остались довольны, –простодушно заявил Медведь. – Такие были аплодисменты. Жалко только, ячерез маску зрителей не видел.

– Хотел посмотреть, явилась ли на концерт та женщина скосой? – поинтересовался Корнеев, пришедший неожиданно в хорошеерасположение духа.

– Главное, ты пилу видел, – добавила Лайма.

– Я ее чувствовал, – ответил Медведь. – Крометого, кайф-то какой! Зрители, все чин чином. Обычно-то за пилу мы по пьяномуделу брались…

– Лайма, Ивану нужно будет сделать массаж лица. А тоего в институте по отметинам от маски расшифруют.

– Нет, но ведь действует! Действует народнаямудрость, – прогудел Медведь. – Что самый лучший способ отвлечьвнимание от лица – раздеться.

Лайма, избавившись от кокошника, неожиданно тожеразвеселилась.

– Итак, господа, – заявила она. –Выступление, которого мы так боялись, состоялось. Мы теперь можем, наплевав наэтот музыкальный форум, спокойно выполнять задание. То есть – искатьтеррористов и охранять оставшихся в живых ученых.

– Жень, ты только не забудь положить на местобубен, – напомнил пунктуальный Медведь. – Кстати, я выяснил, чтосегодня утром оперативники закончили работать в квартире Полянского. Она теперьстоит пустая. Хотя, наверное, опечатанная.

– Предлагаешь воспользоваться моментом и перед тем, какехать во владения Шаткова, навестить квартиру Полянского? – спросилаЛайма.

– Да что мы там найдем после милиции? – возразилКорнеев, приглаживая усы.

– Мало ли, – пожала плечами Лайма. – Милицияне нацелена на международных террористов. В отличие от нас. Поэтому стоитпопробовать.

– На крышу дома можно попасть, перелетев вототсюда. – Остро отточенный карандаш уперся в точку на карте. – Затемспускаешься с крыши по тросу вниз и проникаешь через окно в квартиру академика.Мы подходим вот здесь, потому что со стороны улицы дом не охраняется. Тыпомогаешь нам подняться наверх, и мы вместе тщательно обыскиваем квартиру.Задача, прямо скажем, не такая сложная. Согласны?

Король техники Бамбанга Хендарсо, которому вновь предстоялполет на «летающем крыле», и рыжий виртуоз-взломщик Майкл О`Бреннан промолчали,но всем своим видом дали понять, что согласны со своим командиром.

– Конечно, надеяться на то, что мы обнаружим нечтодействительно важное, вряд ли стоит, – продолжал Герлоф Схейл. –Однако мы должны провести эту маленькую операцию с целью удостовериться – эталиния розыска нами отработана полностью. К сожалению, мы не смогли добраться досейфа Полянского в институте. Теперь поздно, если там что и было, это «что-то»уже перекочевало к его другу Мельченко.

– Или к властям, – развил его мысль О`Бреннан.

– Да, или к властям, что было бы для нас очень плохо.До сих пор, насколько нам известно, ученым удавалось держать все в большомсекрете. С какими целями действуют они – неизвестно. Но если дело получитширокую огласку, им заинтересуются государственные органы и возьмут под свойконтроль – считайте, что наше движение упустило единственный шанс привестичеловечество к мировой гармонии.

– Но кабинет в институте и квартиру уже навернякаобыскала полиция, – снова подал голос О`Бреннан. – Так принято вовсем мире.

– Думаю, ты прав. Но они вряд ли искали то, что ищеммы. Поэтому шанс у нас есть. Крошечный. Однако он существует. Даже если уПолянского пусто, мы сможем сразу же посетить квартиру Мельченко, она этажомвыше.

– Но это принципиально другое развитие операции, –вдруг заговорил Бамбанга Хедрасо.

– Именно, – отчего-то обрадовался Герлоф. –Зато есть элемент внезапности. Мы застанем Мельченко врасплох. В это время онлибо спит, либо просто отдыхает. Он дома, он расслаблен и сопротивления неокажет. Мы можем действовать по-разному. Либо ограничиваемся обыском квартиры,отключив на время ученого, либо делаем попытку установить с ним прямой контакт.Предложение нашим руководством сформулировано, и мы вправе его озвучить. Чеммы, в конце концов, рискуем?