– Забавляетесь мной! – крикнула она ломкимголосом. – Хотите принудить биться? Убивать? Не заставите! Я не будудраться!

– Ты слышал, Имбра? – прогремел в тишиненасмешливый голос Бонарта. – Прямая выгода! И никакого риска! Она не будетдраться. Ее, понимаешь ли, можно забирать с арены и отвезти к барону Касадею,чтобы он наигрался с ней вдоволь. Можно взять без риска. Голыми руками!

Виндсор Имбра сплюнул. Все еще прижимающийся спиной кбревнам Ставро тяжело дышал, сжимая в руке меч. Бонарт засмеялся.

– Но я, Имбра, ставлю бриллианты против орехов – ничегоу вас из этого не получится.

Ставро глубоко вздохнул. Ему показалось, что стоящая к немуспиной девушка выбита из колеи, расслабилась. Он кипел от ярости, стыда иненависти. И не выдержал. Напал. Быстро и предательски.

Зрители не заметили вольта и обратного удара. Увиделитолько, как бросающийся на Фальку Ставро проделывает прямо-таки балетныйпрыжок, а потом, совсем уж не балетным па, валится лицом в песок, а песокмоментально набухает кровью.

– Инстинкты берут верх! – перекричал толпу Бонарт. –Рефлексы действуют! Ну как, Хувенагель? Разве не говорил я? Вот увидишь, цепныепсы не потребуются!

– Ах, что за прелестное и прибыльное зрелище! –Хувенагель аж прищурился от удовольствия.

Ставро приподнялся на дрожащих от усилия руках, замотал головой,закричал, захрипел, его вырвало кровью, и он снова упал на песок.

– Как, вы сказали, называется этот удар, милостивыйгосударь Бонарт? – сексуально прохрипела маркиза де Нэменс-Уйвар, потираяколеном колено.

– Это была импровизация… – Охотник за наградами,который вообще не смотрел на маркизу, сверкнул зубами. – Прекрасная,творческая, я бы сказал, прямо-таки нутряная импровизация. Я слышал о томместе, где учат так импровизированно выпускать кишки. Готов поспорить, что нашамазелька знает это место. А я уже знаю, кто она такая.

– Не принуждайте меня! – крикнула Цири, и в ееголосе завибрировала угрожающая нотка. – Я не хочу! Понимаете? Не хочу!

– Эта девка из пекла родом! – Амарантовый ловкоперепрыгнул через барьер, моментально обежал арену вокруг, чтобы отвлечьвнимание Цири от запрыгивающего с противоположной стороны Колтуна. Вслед заКолтуном барьер преодолел Конская Шкура.

– Нечистая игра! – зарычал чувствительный ковсему, что касается игр, маленький, как низушек, бургомистр Пенницвик, и толпаего поддержала.

– Трое на одну! Нечистая игра!

Бонарт засмеялся. Маркиза облизнула губы и принялась ещесильнее перебирать ногами.

План тройки был прост – припирают отступающую девушку кбревнам, а потом двое блокируют, а третий убивает. Ничего у них не получилось.По той простой причине, что девушка не отступала, а нападала.

Она проскользнула между ними балетным пируэтом так ловко,что почти не оставила на песке следов. Колтуна ударила на лету, точно туда,куда и следовало ударить. В шейную артерию. Удар был такой тонкий, что она несбила ритма, а танцуя вывернулась в обратный финт. При этом на нее не попала никапля крови, хлещущей из шеи Колтуна чуть ли не на сажень. Амарантовый,оказавшийся позади нее, хотел рубануть Цири по шее, но удар предательского мечапришелся на молниеносный ответный выпад выброшенного за спину клинка. Цириразвернулась как пружина, ударила обеими руками, увеличив силу удара резкимразворотом бедер. Темный, острый как бритва гномий клинок, шипя и чмокая, распоролАмарантовому живот, тот взвыл и рухнул на песок, тут же свернувшись в клубок.Конская Шкура, подскочив, ткнул было девушку острием в горло, но она мгновенновывернулась в вольте, мягко обернулась и коротко резанула его серединой клинкапо лицу, вспоров глаз, нос, рот и подбородок.

Зрители орали, свистели, топали и выли. Маркиза деНэменс-Уйвар засунула обе руки между стиснутыми ляжками, облизывала губы исмеялась пропитым нервным контральто. Нильфгаардский ротмистр тыла был бледенкак веленевая бумага. Какая-то женщина пыталась прикрыть глаза вырывающемусяребенку. Седой старичок в первом ряду бурно и громко извергал содержимоежелудка, покрывая блевотиной песок между ногами.

Конская Шкура рыдал, ухватившись за лицо, из-под пальцевструилась смешанная со слюной и слизью кровь. Амарантовый дергался на песке ивизжал свиньей. Колтун перестал царапать бревно, скользкое от крови, брызгавшейиз него в такт биениям сердца.

– Спааасиитее! – выл Амарантовый, судорожнопытаясь удержать вываливающиеся из живота внутренности. –Ребееебееебееятаа! Спааасите!

– Пиии… тхи… бхиии, – блевался и сморкался кровьюКонская Шкура.

– У-бей е-го! У-бей е-го! – скандировала жаждущаяхлеба и зрелищ публика, ритмично топая. Блюющего старичка спихнули со скамьи ипинками угнали на галерку.

– Ставлю бриллианты против орехов, – прогремелсреди крика и ора насмешливый бас Бонарта, – что больше никто не отважитсявыйти на арену. Бриллианты против орехов, Имбра! Да что там – даже противореховой скорлупы!

– У-бей! – Рев, топанье, аплодисменты. –У-бей!

– Милостивая дева! – выкрикнул Виндсор Имбра,жестами призывая подчиненных. – Дозволь раненых забрать! Дозволь выйти наарену и забрать, прежде чем они кровью истекут и помрут! Прояви человечность,милостивая дева!

– Человечность?! – с трудом повторила Цири,чувствуя, что только теперь она по-настоящему начинает закипать. Она быстропривела себя в норму серией выученных вдохов-выдохов. – Войдите изаберите. Но войдите без оружия. Будьте и вы человечны. Хотя бы раз!

– Не-е-е-ет! – рычала и скандировала толпа. –У-бить! У-бить!

– Вы – подлые скоты! – Цири, танцуя, развернулась,ведя глазами по трибунам и скамьям. – Вы – подлые свиньи! Мерзавцы!Паршивые сукины дети! Идите сюда, спуститесь, попробуйте и понюхайте! Вылижитекровь, пока не застыла! Скоты! Вампиры!

Маркиза охнула, задрожала, закатила глаза и мягкопривалилась к Бонарту, не вынимая зажатых между ляжками рук. Бонарт поморщилсяи отодвинул ее от себя, вовсе и не помышляя о деликатности. Толпа выла. Кто-тобросил на арену огрызок колбасы, другой – ботинок, третий – огурец, целясь приэтом в Цири. Она на лету рассекла огурец ударом меча, вызвав тем самым ещеболее громкий взрыв рева.

Виндсор Имбра и его люди подняли Амарантового и КонскуюШкуру. Амарантовый зарычал. Конская Шкура потерял сознание. Колтун и Ставровообще не подавали признаков жизни. Цири отступила так, чтобы быть как можнодальше. Насколько позволяла арена. Люди Имбры тоже старались держаться от нее встороне.