Известие принес кудлатый лесной бортник, из-за которогопоследние пять дней им выпала роль вооруженного эскорта. Тот самый супруг иотец пригожих гамадриад, рядом с которыми сам он смотрелся как кабан прикобылах. Тот самый, который пытался обмануть их, утверждая, будто друиды изКаэд Дху отправились на Стоки.

Случилось это на следующее утро после прибытия в многолюдныйкак муравейник городок Ридбрун, который был целью движения бортников итрапперов из Заречья. То есть на следующий день после прощания с эскортируемымибортниками, которым ведьмак больше нужен не был, а поэтому он никак уж неожидал увидеть кого-нибудь из них. Тем большим было его удивление.

Большим, потому что бортник начал с пространного извитияслов, благодарностей, а окончил тем, что вручил Геральту мешок, полный денег, восновном мелочи. Его ведьмачьей платы. Он принял, чувствуя на себе немногонасмешливые взгляды Региса и Кагыра, которым не раз во время похода жаловалсяна неблагодарность человеческую и подчеркивал безмерную глупость руководившегоим бескорыстного альтруизма.

И тогда возбужденный бортник прямо-таки выкрикнул новость:«Того-этого, омельники, стало быть, друиды, сидят, господин ведьмак,того-этого, в дубравах над озером Лок Мондуирн, кое находится, того-этого, втридцати пяти милях к западу отседова».

Сведения эти бортник добыл в пункте скупки меда и воска упроживающего в Ридбруне родственника, а родственник тот, в свою очередь,получил сию информацию от знакомого, искателя алмазов. Когда же бортник узнал одруидах, он что есть духу помчался, чтобы, того-этого, уведомить. И теперь ажвесь излучал счастье, пылал гордостью и чувством значимости, как любой враль,вранье которого случайно оборачивается правдой.

Вначале Геральт намеревался было двинуться к Лок Мондуирнунезамедлительно, но компания активно воспротивилась. Располагая деньгамибортников, заявили Регис и Кагыр, и находясь в таком месте, где торгуют всем,надлежит пополнить запасы провизии и снаряжения. И подкупить стрел, добавилаМильва, потому как от нее постоянно требуют дичи, а не станет же она стрелятьоструганными щепками. И хотя бы одну ночь, заметил Лютик, переспать вгостинице, улегшись в постель, предварительно искупавшись и с приятственнымпивным шумком в голове.

Друиды – признали все хором – не волки, в лес не убегут.

– Хоть это полное и неожиданное стечениеобстоятельств, – добавил со странной улыбкой вампир Регис, – но нашакоманда оказалась на совершенно верном пути движения в совершенно верном женаправлении. А посему нам бесспорно и однозначно предначертано к друидам попасть.День либо два задержки значения не имеют. Что же до поспешности, –философически добавил он, – то ощущение, будто время зверски торопит,обычно является сигналом тревоги, обязывающим попридержать темп, действоватьпомалу и с соответствующей обдуманностью.

Геральт не возражал и не скандалил. Против философскихумозаключений вампира не выступал, хотя навещавшие его по ночам странныевидения все же склоняли к поспешанию. Независимо от того, что сути этихсновидений он после пробуждения вспомнить не мог.

Было семнадцатое сентября, полнолуние. До осеннегоЭквинокция оставалось шесть дней.

Мильва, Регис и Кагыр вызвались закупить провиант иукомплектовать снаряжение. Геральту же и Лютику выпало провести разведку вРидбруне и «взять языка».

Лежащий в излучине реки Нэви Ридбрун когда-то был городкомнебольшим, если считать городком только плотную деревянную и кирпичнуюзастройку внутри кольца ощетинившихся частоколом земляных валов. Но плотнаязастройка внутри кольца валов составляла лишь центр города, и здесь жить могло неболее десятой части населения. Девять же десятых обитали в шумном мореохвативших валы хат, халуп, шалашей, будок, сараев, палаток и фургонов,выполняющих роль жилья.

За чичероне ведьмаку и поэту служил родственник бортника,молодой, плутоватый и нагловатый субъект, типичный представитель здешнихшалопаев, родившийся в канаве, в дюжине канав валявшийся и не раз в них жеутолявший жажду. В городском шуме, толкотне, грязи и вони он чувствовал себякак форель в хрустальной горной быстрине, а возможность сопровождать кого-то посвоему отвратительному городишку его явно радовала. Не обращая внимания на тотфакт, что его никто ни о чем не спрашивает, парнишка активно давал пояснения.Оказывается, Ридбрун является важным этапом для нильфгаардских поселенцев, направляющихсяна север за обещанными императором наделами: как-никак, четыре лана, или, легкососчитать, пятьсот морг.[9] К тому же десятилетнее освобождениеот податей и налогов. Ридбрун лежит в устье долины реки Нэви, пересекающей горыАмелл и идущей через перевал Теодуль, соединяющий Стоки и Заречье с Маг Тургой,Гесо, Метинной и Мехтом, территориями, уже давно подчиненными Нильфгаардскойимперии. Город Ридбрун, объяснял сорванец, для поселенцев – последнее место,где еще можно рассчитывать на что-то большее, нежели только на себя, на своюбабу и на то, что уместилось на телегах. Поэтому-то большинство поселенцевдовольно долго стоят под городом, набираясь духа для последнего рывка к Яруге иза Яругу. А многие из них, добавил парень с гордостью канавного патриота,остаются в городе навсегда, потому что город этот – ого-го! – культура, некакое-то тебе деревенское, провонявшее навозом захолустье.

Сказать по правде, Ридбрун тоже здорово вонял, в том числе инавозом.

Геральт несколько лет назад побывал здесь, но теперь городкане узнавал. Очень многое изменилось. В былые времена здесь не шаталось столькоконников в черных латах и плащах с серебряными эмблемами на нарукавниках. Вбылые времена под городом не было и каменоломен, в которых ободранные, грязные,истощенные донельзя и окровавленные люди ломали камень на плиты и дробили нащебень, подгоняемые палками одетых в черное надсмотрщиков.

– Здесь стоит много нильфгаардского войска, –пояснил мальчишка, – но не постоянно, а только на время перерыва впереходах и преследовании партизан из организации «Вольные Стоки». Сильныйнильфгаардский гарнизон сюда пришлют, когда уже на месте старого города будетвозведена большая каменная крепость из того камня, который добывают в каменоломнях.Камень же ломают военнопленные. Из Лирии, Аэдирна, последнее время из Соддена,Бругге, Ангрена. И из Темерии. Здесь, в Ридбруне, вкалывают сотни четырепленных. Добрых пять сотен работают на рудниках, приисках и в карьерах вокругБельхавена, а свыше тысячи строят мосты и ровняют дороги на перевале Теодуль.

На городском рынке и во времена Геральта тоже стоял эшафот,но не столь пышный. Не было на нем такого количества вызывающих мерзкиеассоциации приспособлений, а на шибеницах, кольях, вилах и шестах не висело ине торчало столько вызывающих отвращение и разлагающихся декораций.