— Послушай…

—..ты не знаешь цену денег.

— Могу я сказать тебе пару вещей?

— Нет, не можешь, Эрни, — решительно отрезала она. — Я нехочу ничего слушать.

Майкл вернулся со стаканом, наполовину наполненным джином.Он достал из бара тоник, добавил в стакан и протянул Регине. Она выпила и сновапоморщилась. Эрни сидел на стуле рядом с телевизором и задумчиво смотрел нанее.

— Ты учишь студентов? — спросил он. — Ты учишь студентов, иэто твоя позиция?

— Я сказала. Остальные могут заткнуться.

— Великолепно. Мне жаль твоих студентов.

— Следи за собой, Эрни, — проговорила она, указывая на негопальцем. — Следи за собой.

— Могу я сказать тебе пару вещей или нет?

— Выкладывай. Но они не будут иметь никакого значения.

Майкл откашлялся.

— Я думаю, Эрни прав. Это едва ли конструктивная пози…

Она резко повернулась к нему:

— Ни слова от тебя, слышишь?

Майкл потупился.

— Первое, — сказал Эрни, — если бы ты внимательнейпосмотрела в мою банковскую книжку, то заметила бы, что в первую неделюсентября я потратил две тысячи двести долларов. Мне нужно было купить новуюпереднюю часть для Кристины.

— Ты говоришь так, как будто гордишься собой.

— Да, я горжусь собой. — Он спокойно выдержал ее взгляд. — Ясам поставил ее, мне никто не помогал. И я хорошо сделал свою работу — она свиду ничем не отличается от заводской. Но с тех пор мой счет увеличился на шестьсотдолларов. Уиллу Дарнеллу понравилось, как я работаю, и он платит мне пошестьсот долларов в месяц. Если к этим сбережениям прибавить деньги, которые онплатит мне за ремонт старых автомобилей, то к концу учебного года у меня будетуже четыре тысячи шестьсот долларов. А если я буду работать и следующим летом,то ко времени поступления в колледж накоплю почти семь тысяч долларов.

— Они тебе не помогут, если ты плохо окончишь школу, —возразила она, решив перевести разговор на другую тему. — Ты стал получатьневажные отметки.

— Это не имеет значения.

— То есть как «не имеет значения»? У тебя отставание подифференциальному исчислению! На прошлой неделе мы получили красную карточку!Красные карточки высылались родителям детей, чья успеваемость на студенческихкурсах была ниже допустимой.

— Это результат одного-единственного экзамена. Вы знаете,что в целом у меня вполне приличная успеваемость…

— Она снизится! — резко сказала она и шагнула к нему. —Красная карточка — это только начало, можешь поверить мне и твоему отцу.

Эрни встал со стула и улыбнулся; Регина враждебно посмотрелана него.

— Хорошо, — сказал он. — Пусть она стоит здесь до концаэкзаменов. Если я не наберу нужного количества баллов, то продам ее Дарнеллу.Он с удовольствием купит машину, потому что сейчас она в хорошем состоянии. Современем она будет только улучшаться. — Эрни задумался. — Я даже больше скажу.Я избавлюсь от машины в том случае, если в течение всего семестра не буду иметьпримерной успеваемости по исчислению.

— Нет, — незамедлительно ответила Регина. Она бросила намужа предупреждающий взгляд. Тот хотел было открыть рот, но промолчал.

— Почему нет? — мягко спросил Эрни.

— Потому что это уловки, и ты сам прекрасно знаешь, что этоуловки! — внезапно закричала на него Регина, охваченная приступомнеконтролируемой ярости. — И я не собираюсь выслушивать твои дерзости! Я твоямать, я… я меняла твои грязные пеленки! Я сказала, что она не будет стоятьздесь, и ты сделаешь так, чтобы я ее больше не видела! Все! Хватит!

— Пап, как ты себя чувствуешь? — спросил Эрни, переведявзгляд.

Майкл снова открыл рот и хотел что-то сказать.

— Он себя чувствует так же, как и я, — проговорила Регина.

Эрни опять посмотрел на нее. Их одинаково серые глазавстретились.

— То, что я говорю, не имеет значения, да?

— Думаю, дело зашло слишком да…

Она хотела повернуться и уйти, но Эрни схватил ее за локоть.

— Не имеет значения, да? Да? Когда ты что-то решила, то уженичего не видишь, не слышишь и ни о чем не думаешь.

— Эрни, остановись! — закричал на него Майкл. Эрни и Регинасмотрели друг на друга ледяными глазами.

— Я скажу, почему ты не хочешь меня слушать, — произнес Эрнивсе тем же мягким голосом. — Не из-за денег, потому что автомобиль помогает мнезарабатывать их. И не из-за отметок, потому что они не хуже, чем прежде. Ты этои сама знаешь. Ты выходишь из себя, но не из-за этого, ты не выносишь того, чтоне можешь держать меня под каблуком, как своих студентов, как его, — он ткнулпальцем в сторону Майкла, — и как меня держала все время. — Эрни покраснел. Егоруки были сжаты в кулаки, которые он упер в бока. — У тебя на языке толькодерьмовые либеральные разглагольствования о том, как семья вместе решаетпроблемы, вместе обсуждает дела, вместе находит ответы. Но на самом деле тыодна решала, что мне одевать в школу, какие школьные ботинки я должен былносить, с кем я мог играть, а с кем не мог, ты решала, куда нам поехать наканикулы, ты говорила ему, когда продать машину и какую купить взамен. Теперьэти дела тебе не удаются, и поэтому тебе так дерьмово, разве нет?

Она наотмашь ударила его по лицу. Звук пощечины раздался,как пистолетный выстрел в общей комнате. На улице уже почти стемнело. Кристинастояла на асфальтовой дорожке Каннингеймов, повернутая передними фарами к дому,— она холодно смотрела на эту безобразную семейную сцену.

Неожиданно Регина заплакала. Подобный феномен, сравнимый сдождем в пустыне, Эрни наблюдал всего пять или шесть раз в жизни — и ни разу небыл причиной слез.

Ее слезы испугали Эрни — так позже говорил он Дэннису — ужетем, что появились. Но еще больше он испугался оттого, что она сразу сталавыглядеть очень постаревшей и усталой, точно за несколько секунд успела прожитьне меньше двадцати лет. Ее серые глаза внезапно выцвели, по щекам поплыларазмытая косметика.

Она проковыляла к камину, чтобы выпить остатки джина стоником, но стакан выскользнул из ее пальцев. Он упал на пол и вдребезгиразбился. Все трое смотрели на осколки и молчали, пораженные тем, что делозашло так далеко.

Затем она поговорила слабым голосом: