— Я не хочу, чтобы она стояла в нашем гараже или на дорожке,Арнольд. Он холодно ответил:

— Я ее не оставлю здесь.

Он пошел к выходу. Остановившись на полпути, он повернулся иоглядел их обоих:

— Спасибо. Спасибо за то, что вы меня так понимаете. Большоеспасибо вам обоим.

Он ушел.

Майкл догнал Эрни на асфальтовой дорожке, когда тот ужеподходил к Кристине. Он положил руку на плечо Эрни. Эрни стряхнул ее и пошелдальше, вынимая ключи от машины.

— Эрни. Пожалуйста.

Эрни резко обернулся. Одно мгновение показалось, что онвот-вот ударит своего отца. Затем он расслабился и оперся левой рукой на крыломашины, точно хотел, чтобы ему передалась часть ее силы.

— Ладно, — сказал он. — Что тебе нужно?

Майкл открыл рот, но не знал, как продолжить. На его лицезастыло беспомощное выражение — оно было бы смешным, если бы не было такимжалким. Как и Регина, он выглядел постаревшим на несколько лет.

— Эрни, — с трудом выдавил он. — Эрни, прости меня.

— Ах, вот оно что. — Эрни вновь повернулся и открыл дверцуводителя. Оттуда повеяло приятным запахом хорошо ухоженной машины. — Тебе прощепопросить прощения, чем заступиться за меня.

— Пожалуйста, — повторил Майкл. — Для меня это былодействительно трудно. Труднее, чем ты думаешь.

Что-то в его голосе заставило Эрни обернуться еще раз. Вглазах его отца замерли мольба и отчаяние.

— Я не говорил, что хотел заступиться за тебя, — сказалМайкл. — Я понимаю ее так же, как и тебя. Ты толкнул ее, ты решил добитьсясвоего любой ценой….

У Эрни вырвался хриплый смешок:

— Иными словами, так же, как и она.

— У твоей матери сейчас происходит изменение в жизни, —спокойно произнес Майкл. — Оно крайне сложно для нее.

Эрни уставился на него, подумав, что ослышался. Он не понял,каким образом слова его отца могли относиться к их разговору.

— Ч-что?

— Изменение. Она боится, она слишком много пьет, а иногда ейфизически больно. Не часто, — сказал он, встретив встревоженный взгляд Эрни, —врачи говорят, что это из-за эмоционального напряжения. Ты ее единственный сын,и сейчас для нее самое главное, чтобы у тебя все было нормально — не важно,какой ценой.

— Она хочет все делать по-своему. И в этом нет ничегонового. Она всегда хотела все делать по-своему.

— Она бы ничего не сказала, если бы ты не захотел все делатьпо-своему, — заметил Майкл. — Почему ты думаешь, что ты другой? Или лучше нее?Ты сейчас старался подражать ей, она это видела. И я это видел.

— Она первая начала…

— Нет, начал ты, когда привез машину домой. Ты же знал, какона будет себя чувствовать. И она права в другом. Ты изменился. Это началось втот день, когда ты пришел с Дэннисом и сказал, что купил машину. Ты думаешь,что тогда не расстроил ее?

— Но, пап…

— Мы не видим тебя, ты либо работаешь с машиной, либоуходишь с Ли.

— Ты начинаешь говорить, как она. Майкл внезапно усмехнулся— но его усмешка была грустной.

— Ты ошибаешься, как всегда. Это она говорит, как она, и тыговоришь, как она, а я пытаюсь сохранять между вами нейтралитет, какмиротворческие силы ООН.

Эрни хмыкнул; его рука пощупала поверхность машины и сталаее поглаживать.

— Хорошо, — сказал он. — Я понимаю, что ты имеешь в виду. Яне понимаю, почему ты позволяешь так обращаться с собой.

Грустная усмешка на лице Майкла стала еще грустнее — он сталпохожим на собаку, у которой отняли любимую игрушку.

— Вероятно, некоторые вещи со временем становятся образомжизни. И может быть, существуют другие вещи, которых ты не понимаешь, а я немогу объяснить. Я… я ведь люблю ее.

Эрни пожал плечами.

— Ну… так что?

— Мы можем проехаться? Эрни сначала удивился, потомпоказался польщенным.

— Конечно. Садись, куда держим путь?

— В аэропорт.

У Эрни поднялись брови.

— В аэропорт? Зачем?

— По дороге объясню.

* * *

Эрни управлял машиной уверенно и легко. Новые передние фарыКристины разрезали темноту двумя длинными яркими лучами света. Он проехал мимодома Гилдера, свернул на Элли-стрит и вырулил на Кеннеди-драйв. Вскоре онимчались по шоссе 1-278, ведущему в аэропорт. Движение на дороге было слабым.Глухо рокотал двигатель — старые выхлопные трубы были заменены новыми.Циферблаты на приборной доске горели мифическим зеленым светом.

Эрни включил радиоприемник и поймал WDIL, средневолновуюпитсбургскую станцию, которая передавала в эфир только старые записи. Звучалапесня «Герцог Эрл» в исполнении Джина Чандлера.

— Ходкая штуковина, — удивленно проговорил Майкл.

— Благодарю, — улыбнувшись, сказал Эрни.

Майкл вдохнул:

— Пахнет, как новая.

— Почти так и есть. Эта обивка сидений обошлась мне ввосемьдесят баксов. Часть денег, из-за которых так вопила Регина, я потратил напубличную библиотеку и постарался кое-что узнать из книг и журналов. Но этооказалось не так просто.

— Почему?

— Ну, во-первых, «плимут-фурия» 58-го года не был задуманкак классический автомобиль, и поэтому о нем никто много не писал, даже вретроспективных изданиях — таких как «Америкен кар». «Америкен классике» или«Автомобили 1950-х».

— Я не знал, что ты так интересуешься старыми автомобилями,Эрни. Давно ты стал изучать литературу о них?

Он неожиданно пожал плечами:

— Как бы то ни было, проблема заключалась в том, что Лебэйизменил вид машины. Детройт не выпускал «фурию» с красно-белой расцветкой, — ая хотел сделать ее такой, какой она была у своего владельца. Поэтому я долженбыл кое-что узнать о ремонте старых автомобилей.

— Почему ты хотел переделать ее так, как переделывал Лебэй?

Вновь неопределенное движение плечами.

— Не знаю. Просто мне казалось, что так будет лучше.